Владимир

Хуже обстояло дело на западной окраине города, где жили бедняки, — все бремя войны ложилось на них, они рыли рвы, насыпали валы, стояли на стенах, но хлеба им не хватало, а о вкусе мяса и рыбы они вовсе позабыли, вволю пили только воду…

И вдруг вода в водопроводных трубах стала убывать — до сих пор она постоянно текла сильной струей, но однажды, неизвестно почему, струя стала ослабевать, через несколько часов текла, замирая, лишь тоненькая струйка, потом из труб городского водопровода еще какое-то время сбегали капли, а вскоре упали и последние.

— Русы перекопали водопровод… Нам нечего пить! — катилось в Херсонесе из дома в дом, весь город охватили страх и отчаяние.

Многие херсониты кинулись запирать ворота дворов — отныне они будут стеречь, как псы, свои цистерны, жаль только, что им не пришло в голову залить заблаговременно доверху пифосы, термы, погреба, дворы…

Беднякам стало трудней, гораздо трудней! Богачи выдавали им по ломтю хлеба, а вот теперь не стало воды… Когда на горячую землю упали из труб последние капли, людям уже хотелось пить, в хижинах, халупах, землянках сразу запричитали, заплакали жены и дети.

День, другой, третий… как быстро они проходят, когда есть у человека хлеб и вода, и как бесконечно тянутся, когда нет ни глотка воды.

Страшно, очень страшно было в эти дни в городе Херсонесе. Вода! Только за воду служили теперь бедняки богатеям. Кружка воды — впрочем, нет, она была дороже золота, кружка воды стала мерилом жизни… А тут — жара, безжалостное солнце висит, как раскаленная сковорода, в небе. Горят камни, земля, горят и души людей!

Тогда князь Владимир и повел свою рать к стенам Херсонеса… Предвидя это, стратиг города велел поднять ночью на стены побольше бочек с водой, а начальникам открыть эти бочки, когда русские воины начнут приступ. Воины князя Владимира подходили к городу, а ромеи на стенах пили воду, готовые отбить русов и снова напиться… Вода — обычная и даже застоявшаяся, затхлая была на стенах, но действовала она на воинов, как крепкое вино, — в бешенстве кинулись они, чтобы отбивать приступ, — лучше умереть, но пить еще и еще!..

Но почему воины князя Владимира остановились, не лезут, как прежде, на стены?! Что случилось, откуда это, неужели само небо помогает на сей раз русским воинам?! В долине перед Херсонесом стоят сифоны[256] и бросают на город страшный палящий греческий огонь, а у машины стоит варяг Жадборн…

Воины стояли на стене, но им не нужно было отбивать приступ русов, позади них над городом вставали столбы Черного дыма — это пылали дома северной и восточной частей города, вот заклубился дым и над западной частью.

Но не только огонь уничтожал и испепелял город — с западных его окраин к приморским дворцам бежал люд с почерневшими, запекшимися от жажды губами: ремесленники, рыбаки, гончары, рабы из многих частей света; теперь они искали не воды, их сердцами владела месть, это они убили стратига Льва, открыли русским воинам ворота, и те ворвались в пылающий город.

И как раз в это время — горькая насмешка судьбы: на далеком небосклоне замаячили ветрила, а погодя на лоно вод выплыло несколько лодий — на помощь Херсонесу поспешали греческие хеландии, подмога из Константинополя.

Однако кому и чем помогать? Над Херсонесом висела туча темно-рыжего дыма, многие дома пылали, победители, как водится, радовались победе, побежденные, позабыв о сопротивлении, кинулись к водопроводу, откуда сначала по капле, а затем сильной струей ударила свежая, холодная вода.

Князь Владимир, взойдя на башню Зенона, долго смотрел на корабли ромеев, которые, не доплыв на какое-нибудь поприще до залива Символов, бросили якоря. Нет, эти величавые дромоны пришли не на помощь херсонитам — иная цель привела их сюда. Князь велел нескольким воеводам выехать к дромонам и узнать, зачем они приплыли, а сам, спустившись с башни, пошел в город.

Для него уже был приготовлен дворец стратига — чудесный дом в два этажа, смотревший окнами на море. У дверей висела мраморная доска с надписью:

Этот дом над Потом, где тебя всегда ждет чара вина,
Протевон[257]

Иоанн Калокир, сын Романа, воздвиг.Заходи, путник, на ложе в доме отдохни
И помяни добрым словом того, кто когда то владел этим добром.

Когда князю Владимиру прочитали и перевели надпись, он засмеялся. Калокир, сын протевона Херсонеса, — ведь так звали того ромея, который когда-то приезжал в Киев уговаривать князя Святослава идти войной на болгар… Странный мир — нет уже князя Святослава, нет ромея Калокира, дом же стоит у моря в побежденном Херсонесе, а тень Иоанна Калокира приглашает:

Заходи, путник, на ложе в доме отдохни…

Узкий двор, в углу цистерна для воды, посредине — чудесные южные цветы, два высоких дерева, направо — дверь на галерею с мраморными колоннами, за ней — сени, службы, лестница наверх, узкие открытые переходы, покои.