Владимирские Мономахи

— Правда! Правда! — воскликнула Сусанна. — Я нищенствовать по миру пойду, Денис Иваныч… Уж лучше бы теперь убитой быть Гончим…

— Барышня… Все на перемену будет… Всего этого не будет… Останетесь вы здесь хозяйкой, как были… Дарья Аникитична будет женой Дмитрия Андреевича, а вы настоящей хозяйкой… И до конца ваших дней… Желаете вы так-то?.. Говорите скорее… не молчите! Желали бы вы этакое?

— Я не помру? Что ты, ума, решился?..

— Дозвольте мне все это так наладить… так, как я сказывал вам… прикажите мне…

— Да что?.. Что?!

— Прикажите вас самих, Дмитрия Андреевича да еще одного человека избавить от Ирода, мучителя… Прикажите мне его похерить…

— Кого?! — произнесла Сусанна пораженная.

— Понятно кого… — глухо ответил Змглод с искаженным от злобы лицом.

Наступило молчание и длилось без конца.

— Прикажите… — едва слышно снова сказал наконец Змглод.

Сусанна закрыла лицо руками и замотала головой.

— Ведь всем — и вам, и мне погибель… а то бы всем спасение… Барышня, подумайте… Вам ведь только одно слово сказать… одно слово: ступай! Приказываю, мол… тебе!

Сусанна молчала и начала вздрагивать всем телом, не отнимая от лица крепко прижатых ладоней.

— Зачем тебе приказание? — прошептала она через силу, так как голос ее рвался. — Зачем? Мое?..

— Для моей совести… Я век буду утешаться, что мне было указано… А вам что же? Вы только согласье дали.

— Погибельное дело. Пропадем все… — прошептала Сусанна.

— Самое простое легкое дело. Положитесь на меня. Я не махонький и не скорохват. Знаю, что надумал и как сделаю…

И снова воцарилось молчание.

— Сусанна Юрьевна! — громче и уже отчаянно выговорил Змглод. — Ну, хоть промолчите… Время не терпит… Слышите? Я иду сейчас к нему… по винтушке… Через час будет всему конец«. и вашей беде конец, и моим мученьям. Я иду… вы это знаете… мне не возбраняете?.. Так ведь?.. Ну?.. Я иду…

Змглод смолк, в комнате стало тихо.

Прошло несколько мгновений.

Сусанна отняла руки от лица и хотела что-то сказать, но, оглянувшись порывисто, вскочила с места. Змглода, не было.

Она тихо вскрикнула, схватила себя за голову и упала в кресло, как сраженная.

XXIV

Среди темноты ночи близ дома у самых дверей винтушки, прохаживался часовой рунт.

Из-за угла вдруг появилась шибко шагающая фигура, будто спешащая. Это был обер-рунт. Приблизясь к часовому, Змглод стал, тяжело переводя дыхание, и с трудом вымолвил:

— Ну, Захар… Вот… иду… Помни божбу. Не погуби…

— Денис Иваныч… Сколько же раз тебе сказывать! Я за тебя душу прозакладаю… Ты мой благодетель, — отозвался рунт с чувством.

— Ты один, почитай, свидетель… одного меня видел… Не погубишь?

— Ах, Денис Иваныч… Ну, желаешь, с тобой пойду!.. Помогать тебе буду…

— Нет! Я и один…

Змглод двинулся и исчез в дверях.

Минуту спустя, в спальне старого барина послышался шорох. Аникита Ильич, плохо спавший от волнения по милости невероятных происшествий в Высоксе и в семье, очнулся, открыл глаза и в полусвете от лампадки увидел фигуру у дверей.

— Кто там? Что еще? — неспокойно окликнул, он, будто чуя, что опять узнает про какую новую беду.

— Я… — глухим шепотом отозвалась фигура.

— Змглод?! — страшным голосом произнес старик.

И вдруг, Бог весть почему, грозный барин высокский, «Владимирский Мономах», будто смутился. Быстрым движением поднялся он с подушек и сел в постели.

— Что тебе?.. — как бы уже не своим голосом произнес Аникита Ильич.

Ему не верилось в то, что чуяло сердце… А оно чуяло… оно оробело… быть может, впервые в жизни!..

— Я… за Аллу… я…

И Змглод тихо приблизился от дверей к постели. Но он не просто шел… Нагнувшись, сгорбившись, будто съежившись, он как бы крался, подбирался…

И вдруг, сразу, скачком, бросился он на барина и, обхватив, сжал, сдавил как в тисках. Старик, цепенея от ужаса, собрал все-таки все свои силы, чтобы вырваться, бежать от злодея, звать, но почувствовал вдруг, как спина его будто хрястнула.

Не человек, а дикий зверь облапил его, ломая тело… Легко опрокинув его навзничь, он завалил его голову подушками и налег на них всем туловищем.

Отчаянно забилась жертва. Но еще отчаяннее, с яростью дикого сильного зверя, давил, налегая, остервенившийся мститель.

XXV

Рано утром, еще чуть брезжил свет, Масеич явился, как всегда в дом по винтушке и стал в ванной комнате тихо готовить все к вставанию барина… Он налил воду в ванну, разложил белье, приготовил для подачи халат и туфли, оглядел даже пилу-голландку — не подточить ли. Затем перелил из бутыли в стопу калмычкино зелье.

Наконец, приготовив все, он стал ждать положенного часа будить, если сам барин не кликнет.

В дверях с винтушки появился Змглод.

— Здорово, Никифор Масеевич. Барин еще не вставал?

— Нету… А что? Приключилось что? К спеху тебе…

— Особого ничего… Кой-что доложить…

— Чтой-то ты, Денис Иваныч! — ахнул вдруг Масеич, приглядевшись к странно искаженному лицу обер-рунта.

— Еле на ногах держусь. Опять расхворался еще пуще! — тихо ответил Змглод, опуская блестящие глаза. — Иди уж… Буди Аникиту Ильича… Мне бы скорее домой. Прилечь…

Масеич пошел в спальню будить барина. Змглод стоял, слегка вздрагивая, как от холода, и дергался на месте…