Владукас

— Муж говорил мне, что вы эвакуировались из Дятькова. Это правда? — не давая никому опомниться, сыпала она вопросы, делая ударение в слове «Дятьково» на первое «о», а не на «я», как произносят современные дятьковцы. — О, как меня взволновала и обрадовала эта весть, вы даже представить себе не можете!.. Дятьково, Дятьково!.. Милая, лесная глушь!.. Америка в России!.. Вы читали рассказ господина Немировича-Данченко «Америка в России», опубликованный в «Русской мысли»?.. Ах, да, конечно, вы не могли его читать: ведь он опубликован был еще в прошлом веке. А жаль! В нем прекрасно описаны мальцовские заводы, в том числе и Дятьковский хрустальный, где помещалась главная контора и жил мой дед генерал Сергей Иванович Мальцов! Вы что-нибудь знаете о нем? — обратилась она к маме. Мама кивнула, но прийти в себя еще не могла, чтобы заговорить. Еще бы! Ведь перед ней стояла живая музейная редкость. Конечно, она слышала и читала до войны много всяких рассказов о Мальцовых — основателях города Дятькова и Дятьковского хрустального завода. Газеты писали, как во времена крепостного права один из Мальцовых, «радетель» населения округа «опекал» рабочих: отбирал у них последние трудовые гроши, и без разрешения хозяина они не имели права жениться.

«Энциклопедический словарь» Брокгауза-Ефрона (том XVIII-a, С-Пб, 1896, с. 508—510) сообщает о Мальцовых, в частности, о Сергее Ивановиче Мальцове, совсем другое: он установил «для более трудных работ» восьмичасовой рабочий день, строил рабочим каменные дома, отводил бесплатно выгоны и отпускал бесплатно топливо, открывал школы и богадельни:

«Никто из рабочих не был оскорблен Мальцовым каким-либо грубым словом; за уклонения и проступки никто не был лишен работы; провинившегося старались исправить кроткими мерами». Говорится также, что «даже в разгар крепостного права» никто из рабочих «не испытал телесного наказания».

Мама хорошо помнила старый графский дом, где жила семья Мальцовых. До революции он назывался Дворцом. Рассказывали, что если на флагштоке этого Дворца развевался флаг — знак того, что хозяин дома, — никто не мог пройти мимо, не сняв шапки. Народная память хранила разные рассказы о человеке, под властью которого находилось 150 тысяч человек. Так неужели же сейчас стоит перед нею живая внучка этого Мальцова?

— Цел ли наш фамильный склеп, где погребен Сергей Иванович? — продолжала расспрашивать старая графиня.

Мама пожала плечами:

— Сколько я жила в Дятькове — никакого склепа не видела.

— А цел ли наш старинный дом с фамильными портретами и древностями?

— Дома тоже нет, пани Ольга.

— Ну, а собор? С хрустальным иконостасом, надеюсь, стоит?

— Нет, пани Ольга. Собор еще до войны взорвали и на его месте построили сапожную мастерскую.

Графиня всплеснула сухонькими ручками:

— Ах, варвары, варвары!.. Такой шедевр русского зодчества уничтожить! Такую культуру!.. Как же выглядит Дятьково? Что в нем осталось?

— А ничего не осталось, пани Ольга. Когда мы уезжали, в нем все горело. Только труба хрустального завода еще стояла…

— Ах, варвары, варвары!.. А вы знаете, сколько сил, ума и средств вложил мой дед в эту глухомань, которую впоследствии сами иностранцы называли «Америкой в России»? И почему они так называли? Знаете?

— Нет, — откровенно призналась мама.