Владычество1

«Обед остывает, Обадиа», — говорила мама, но как бы хороша ни была ее стряпня (а она была самой лучшей) Обадиа Абернати всегда отдавал предпочтение познаниям.

Однако была одна книга, которую открывали во время обеда каждый день. Книга с большой буквы. Божья книга. Обадиа читал ее дрожащим голосом, а затем говорил: «Это слова Всемогущего, детки. Не будьте небрежны с Богом. Слышите? Если вы преступите Его заповеди, они переступят вас».

Как жаль, что папа не имел возможности учиться. С его жаждой знаний он мог бы стать ученым, доктором или учителем. Он мог бы стать кем угодно. Но, работая по четырнадцать часов в сутки, чтобы прокормить семью, для учебы остается не так уж много времени.

Кларенс вспомнил, что отец рассаживал детей, как воробьев на заборе: Харли, Эллис, Даррин, Марии, Кларенс и Дэни. С этого часто начиналось наставление: «Всегда вырывайтесь из отстающих, детки. Смотрите на кого-то, кто учится лучше вас. Затем старайтесь догнать его, а когда догоните — перегнать. Совершенствуйтесь, детки. Это — ваша задача. Всегда совершенствуйтесь. Вы слышите?»

«Я слышал, папа».

Кларенс поднял трубку и набрал номер.

— Привет, дорогая. Да, все отлично. Позови папу, — он подождал.

— Хеллоу, Долли, — отец удивил его прекрасной имитацией низкого, хриплого голоса Луи Армстронга.

— Хеллоу, папа, — засмеялся Кларенс, — просто решил позвонить. Ты сегодня измерял давление? Все нормально?

— Ну, конечно, сынок. Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересуюсь. Ты все еще хочешь поехать в парк на митинг?

— Конечно. Ты же знаешь, что я еще о-го-го.

95

— Знаю, папа. В таком случае, увидимся на митинге.

— До встречи, сынок.

Кларенс положил трубку и смахнул навернувшиеся слезы. Он зашел в кабинет Джейка, и они вместе отправились из «Три-бьюн» на мероприятие, которому в офисе Норкоста придумали название «Митинг протеста против преступности в северном Портленде». Он договорился встретиться с Женивой прямо на митинге, куда она должна была привезти Обадиа,

Когда они свернули на бульвар Мартина Лютера Кинга, Кларенсу пришлось взять себя в руки, чтобы не нервничать. Он никогда не ездил по этой улице из-за неприятных воспоминаний о том ожесточенном сопротивлении, которое было вызвано решением дать новое название — авеню Единства. Особо донимало то, что некоторые из тех, кто боролся против этого переименования, были консерваторами. Одним из самых больших противоречий в жизни Кларенса было то, что среди наиболее близких ему по убеждениям и нравственным принципам людей, которые, как и он, ненавидели политическую некорректность, деспотичное правительство и ограничение свободы, были те, кто никогда не ожидал чего-либо доброго от людей с черной кожей.

— Ты помнишь тот день, когда убили Мартина Лютера Кинга? — спросил он Джейка.

— Да, помню. Я как раз уволился из армии.

— А ты помнишь в точности, где был в тот момент?

— Нет. Точно не помню.

— А я помню. Я был в восьмом классе. Мы тогда жили в Чикаго в микрорайоне Генри Хорнера. Это было незадолго до того, как мы переехали в Кабрини Грин. Я услышал о произошедшем, когда играл во дворе после занятий. Прибежал Спай-дер Эдвардс с выпученными глазами и, заикаясь, сказал: «Они убили Мартина». Я помчался домой к маме. Она была вне себя. Я ее такой еще никогда не видел. Отец пришел домой с работы раньше обычного. Он плакал и не мог остановиться. Для нас в микрорайоне это был конец света.

— Я помню, как убили президента Кеннеди, — сказал Джейк, — точно помню, что я был в выпускном классе. Мы играли в баскетбол. В тот момент, как мне удалось сделать трехочковый бросок, пришел секретарь директора и сказал о случившемся тренеру, а тот рассказал нам. Это было как будто вчера.

— Правда? Я часто слышал подобное. Я тоже помню тот

96

день, но не настолько хорошо, как день убийства Мартина.

О дне убийства Кеннеди Кларенсу запомнилась только мама, которая с ужасом в глазах спросила: «Тот, кто его застрелил, не был черным?»

Кларенс решил прекратить этот разговор. Как можно ожидать, что Джейк поймет, почему для них смерть Мартина Лютера Кинга была подобна явлению четырех коней из книги «Откровение»? Для черных это выглядело как крушение надежд. У Мартина, несомненно, были недостатки, но его убеждения о равенстве и мечта о расах, живущих в гармонии, были от Бога.

— Расскажи мне о Чикаго. Какими были те микрорайоны?