владычество2

Но больше всего ему запомнилась «тусовка». Личностей не существовало — ты должен был быть частью какой-то группы. Мамы молились, чтобы ты присоединился к «хорошей» группе, но это редко случалось. «С кем он тусуется?» — вот был определяющий вопрос. На что мог последовать примерно такой ответ: «Он тусит с Бульдогами Тернера и Малышом Крысоголовым, который притащил часть от парня Капоне на Четвертую улицу».

Они готовились, как ученики гладиаторов, к выходу на арену собственных колизеев. Забрасывали мячи в кольца — на обеих улицах Хорнер и Кабрини шла непрерывная игра в баскетбол, и обувка «Чак Тейлор» снашивалась в прах. Они разучивали разные приемы игры. Кларенс вспомнил, как нашел

135

золотистую гильзу, и сделал из нее коронку для зуба. Носил ее, пока отец однажды не заметил, и не задал ему трепки, чтобы, как он говаривал, «изменить отношение».

В группе было безопасно. Ты не был уязвимым. Когда на тебя нападали по двойной схеме: один хватал за руки, а другой замахивался, чтобы влепить тебе в лицо, нужны были товарищи, иначе тебе конец. Тебя защищала не твоя семья, а твоя банда. И защищала она не твой дом, а свою территорию.

Почти ничем не владея, они объявляли своими улицы, которые им не принадлежали. «Вон там, видишь? Это будет наш угол».

Он думал обо всех этих пацанах на улицах, без отцов. Думал о ровесниках, о жестком давлении сверстников, о потребности детей быть с другими детьми. Вопрос в том, что это за дети, в чем интересы их группы.

Кларенс размышлял о том, как вдруг приблизился тогда к совершенно другой жизни. Принял участие в магазинной краже в угловом магазинчике, принадлежащем белым. «Почему белые имеют прибыль с черных? Они только этим и занимаются всю жизнь, что ли? А черному, если сильно везло, выпадало носить их клюшки в гольф клубе или удобрять компостом их палисадники». Так он себя уговаривал, рассовывая по карманам конфеты и шоколадки, всего понемногу. А когда хозяин магазина кинулся за ними, они петляли и заметали следы с таким искусством, что им позавидовали бы Зеленые Береты.

Но папа узнал об этом и хорошенько ему всыпал. А потом этот громадный мужчина заплакал и сказал Кларенсу: «Сынок, я не понимаю. Мы тебя не учили такому. Мы читаем тебе Библию, водим в церковь. Я стараюсь жить честно и много работаю. Мы не бедняки, не грязные побирушки, ты всегда сыт. Зачем же ты крадешь? Можешь мне просто объяснить?»

Кларенс даже при воспоминании о тех словах отца ощутил комок в горле. Он всегда помнил, как после наказания, отец обнял его, успокаивающе погладил по голове. Как укрыл одеялом на ночь, хотя Кларенс уже не был маленьким.

Самым страшным для него было разочаровать своего отца. Каждый пацан живет тем, что мечтает услышать от своего отца: «Молодец! Хорошо сделал», и умирает от мысли, что может не понравиться своему отцу. Кларенс навсегда запомнил горе своего отца в тот день. Всякий раз он вспоминает об этом, увидев такие же конфеты и шоколадки, какие украл тогда. Он не мог

136

объяснить отцу, что украл не оттого, что беден или голоден, а потому что хотел доказать что-то другим парням, а для этого нужно было проделать нечто рисковое. Но по сравнению с горем отца, все причины казались неубедительными.

Позже Кларенс узнал, что отец в тот день решил, что теряет его, и вознамерился спасти своего сына, во что бы то ни стало. Обадиа снова пожертвовал чем-то в своей жизни, которая и так была бесконечной жертвой. Он устроился еще на одну работу и стал копить каждую копейку. Ввел для Кларенса комендантский час, его нельзя было не соблюдать. Он решил, что ни за что не даст своему сыну отдалиться от него и от Бога. Только годы спустя Кларенс оценил эту тактику отца. Даже мысль о том, что сделал для него отец, вызывала слезы на глазах.

Он поднялся и пошел к комнате отца, постучал.

— Заходи, старый дед дома, — Кларенс открыл дверь.

— Это я, папа. Заглянул проведать тебя.

— Пока еще далеко до цветочков, сынок.

Они поболтали ни о чем, все больше о бейсболе. Смеялись и рассказывали истории, пока у Обадиа не стали слипаться глаза. Кларенс помог ему переодеться, сменить памперс, как когда-то сорок два года назад отец помогал Кларенсу надевать памперс на ночь. Кларенс обнял своего отца, а тот погладил его по голове. Потом Кларенс укрыл его одеялом, пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты.

Вернулся посидеть перед сном в своем кресле в гостиной, прежде чем отправиться в их с Женивой спальню. В темноте вновь нахлынули воспоминания. Неожиданно он мысленно вернулся на двадцать восемь лет назад на Кабрини Грин, где случилось то, о чем его отец никогда не узнал, о чем Кларенс никогда ему не говорил. То, о чем Кларенс старался забыть, но так и не смог.

Он вспомнил белого мальчишку на велосипеде, который катался и, видимо, заблудился. С пугающей ясностью он вспомнил, что они с ним сделали.

ГЛАВА 22

— Слышал о парне, который вышиб себе мозги, играя в русскую рулетку?

— Нет, что за тип?

— Да еще совсем пацан, малыш из 60-х. Говорят, что его научил Джи Си.