владычество2

Когда они вошли в просторный, богато обставленный кабинет, Кларенс заметил, что Норкост быстро поставил книгу в шкаф. Он успел заметить коричневатый тканевый переплет. Третья книга на четвертой полке — слишком далеко, чтобы прочесть название.

— Здравствуйте, Кларенс и Женива. Рад, что вы смогли приехать, — он радушно обнял их, лишь слегка касаясь, как и при пожатии руки.

Кларенс заметил шахматы ручной работы, вырезанные из дуба, уже расставленные на дубовом шахматном столике. Пока член совета рассказывал историю своего поместья, Кларенс прохаживался вдоль книг. Нашел глазами нужную, прочитал: «Классические шахматные дебюты».

— Это Кейти? Какая красивая! — сказала Женива, указывая на студийное фото Реджи и Эстер с девушкой.

— Наша девочка, — сказала Эстер, — она в Редклиффе, у нее все хорошо. Привыкает. Вчера только звонила. Я убедилась в том, что она носит цепочку с ангелом. Ей потребуется вся защита на свете. А мне, как матери, надо знать, что она ее получит,

— она засмеялась, Женива улыбнулась.

Они немного поболтали, потом Норкост сказал Кларенсу, указав на шахматный столик:

— Ну что, посмотрим, что мы успеем до ужина?

— Конечно, — сказал Кларенс и выдвинул для себя стул со стороны черных фигур.

— Разве тебе не хочется играть белыми? — спросил Норкост.

— Нет, предпочитаю черными. Хотя у белых преимущество.

— Ну, хорошо.

Кларенс любил порядок, точность и геометрическую симметрию шахмат. В реальной жизни все казалось беспорядочным. А шахматы были организованным миром, разумным и понятным. В этом мире не было гарантии победы, но был, по крайней мере, шанс на победу. Ничто не обрушивалось на тебя, и правила игры не менялись, чего нельзя было сказать о жизни.

Существует белая история и черная история, белая литература и черная литература, но нет черной и белой математики, черных и белых шахмат. Эта игра была математической. Да, белые всегда начинают, и у них всегда преимущество. Но черные могут победить, и часто побеждают.

Норкост притворился, что обдумывает ход, но Кларенс понимал, что тот уже все обдумал заранее. Наконец, ухоженные пальцы Норкоста крепко взялись за пешку возле короля и поставили фигуру вперед. Кларенс мгновенно выдвинул свою пешку, словно ему нужно было успеть хлопнуть по шахматным часам, как при игре в парках Чикаго. Норкост, казалось, удивился такому порывистому жесту. Он тщательно и задумчиво изучал доску.

Кларенс рассчитывал вывести Норкоста своей уверенностью. Этой тактике его обучил дядя Илайджи, сидя в свой хлипкой хибарке. Он уже опробовал ее в Чикагских парках, а также в игре со своим учителем геометрии мистером Хардином в Дже-ферсоне.

Кларенс вознамерился действовать в своей ипостаси уличного драчуна, атакуя, пока соперник не измотается и не будет повержен. Такие игры изобилуют и блестящими ходами и грубыми ошибками, он рассчитывал, что это собьет с толку устойчивого предсказуемого политика. Но игра продолжалась, и Кларенс засомневался в своем плане, тем более, женщины наблюдали. Он боялся совершить непоправимую ошибку и оказаться в неловком положении, поэтому стал играть предсказуемо. В течение двадцати минут они, как усталые боксеры, двигали лишь пешки.

Через полчаса Кларенс уже жалел, что позволил Норкосту втянуть себя в игру. Он решился пойти в наступление, двинуться в центр поля. Они разыграли уже слона и коня, и он смотрел на оставшиеся фигуры, чтобы решить, какую из них двинуть в центр. Он выбрал коня и походил им с большей уверенностью, чем ощущал. Норкост в ответ выдвинул своего коня, с намере-

148

нием подчинить и оградить завоеванные позиции. Белый конь против черного коня.

После нескольких смелых ходов уверенность в победе растаяла, как призраки на рассвете. На пятидесятой минуте игры дым сражения рассеялся, Кларенс уступал одну пешку. Видно было, что Норкост почувствовал облегчение, а Кларенс нервное напряжение. Пешка была небольшим преимуществом, но если не восстановить равновесие, это может привести к поражению. Он исследовал поле в поисках хоть какой-то возможности реванша.

Кларенс устроил ловушку для короля противника. Возможно, противник не заметит. Куда там. Норкост осторожно двигался в обход ловушки. На пятидесятом ходу Кларенс уже не смог помешать лишней пешке Норкоста достичь своего поля и превратиться во всемогущего ферзя. Он осмотрел поле, взвешивая унизительные шансы при продолжении игры, положил своего короля и сдался.

— Прекрасная игра, Кларенс. Были блестящие ходы, — Норкост протянул руку.

«Ну, если при моих блестящих ходах я проиграл, то у тебя ходы были поистине гениальными, да?»

— О, да. Вы оба были великолепны, — сказала Эстер.

Женива, слегка кашлянув, заметила: «Да, весьма». Женива

называла коня «лошадью», а ладью «замком», поэтому ее комментарий был для Кларенса малоутешительным.

Он повелся на игры Норкоста, пренебрегая своей обычной осторожностью. Он проиграл ему уже дважды: в теннис и в шахматы. И твердо решил больше не проигрывать.

— Что за шапка? — спросил Кларенс у Тая, держа в руках голубую бейсболку. — Я видел ее на тебе на днях.