владычество2

— Но после того как Нэнси и Руфь увезли, а Абе вырос, я больше не мог ждать. Я хотел быть свободным: в Огайо или в Канаде, или на небесах.

Дэни посмотрела через дверь и увидела человека, подходящего к Зеке, — хорошо одетого человека, господина.

— Итак, Зеке, я знаю, что ты счастлив жить здесь, со мной. Ты знаешь, что я хорошо забочусь о тебе, ведь так, парень?

Дэни понимала, что этот человек пытается разговаривать с Зеке на плохом негритянском сленге, не зная толком, как это делать.

— Да, сэр, господин Джекобе, — услышала Дэни ответ Зеке. — Я как раз говорил этим неграм о том, какой вы добрый господин. Спасибо, большое спасибо за то, что вы такой добрый господин. Да, сэр, спасибо.

Джекобе, похоже, колебался, как бы размышляя, нет ли в словах Зеке легкого сарказма по отношению к нему. Однако он отбросил эту мысль, как будто разум Зеке был неспособен на подобную хитрость или остроту.

— Хорошо, Зеке. Я просто хочу быть уверен, что ты расскажешь мне, если услышишь что-либо об этой ерунде с тайной переправой. Ты, наверное, слышал об этом, ведь так?

— Конечно, господин. Конечно, я слышал истории об этом. Тайная переправа? Да это же полная ерунда! Не могу поверить, что какой-то черномазый займется подобной глупостью. Не представляю, как они смогут это сделать, вот что я вам скажу. Нет, сэр, в эти черные головы даже и мысль об этом не придет.

Дэни, удивленная услышанным, посмотрела на стоящего рядом Зеке, который широко улыбался. Они услышали, как Джекобе опять заговорил:

— Хорошо. Если ты мне скажешь, я тебя награжу — особенно, если мы поймаем беглецов. Возможно, я подарю тебе одну из моих старых шелковых рубашек. Что скажешь, Зеке?

— Да, сэр, да, господин. Вы можете рассчитывать на старину Зеке. Вы сказали, одну из ваших шелковых рубашек? Разве это не здорово? Да, сэр. Старина Зеке будет первым, кто расскажет вам, господин. Вы сказали шелковая рубашка?

Господин одобрительно кивнул, похлопал Зеке по спине и приказал ему вернуться к работе.

— Да, сэр, да. Я расскажу вам все, если только эти глупые рабы попытаются убежать, — сказал Зеке, поворачиваясь, чтобы уйти, а себе под нос пробормотал: «Когда оседлаю свинью женским седлом».

Джекобе остановился.

— Что ты сказал, Зеке?

— О, вы же знаете меня, господин. Мой глупый черный язык всегда что-то бормочет. Я сказал, что мне нужно накормить свинью и начистить ваше седло.

— О да, конечно, Зеке. Молодец. Ты украшаешь свою расу.

— Да, сэр. Так приятно услышать от вас такое. Спасибо, господин, спасибо.

Сцена сменилась событиями того же дня. Дэни увидела

17

большую вечеринку рабов. Был поздний вечер, и домашние рабы уже закончили прислуживать за столом и мыть посуду. Они, собравшись вместе с некоторыми полевыми рабами в стороне от общей группы, пели и энергично танцевали. Один из господ выглянул в окно и пошутил: «Посмотрите, как эти глупые негры прыгают под свою черную музыку!»

Дэни эта сцена была неприятна. Обеспокоенная, она посмотрена на Зеке в поисках ответа.

— Смотри дальше, дитя. Дело в том, что мы научились общаться друг с другом при помощи условных знаков. Например, мы могли собраться в поле и начать петь: «Ускользни, ускользни к Иисусу». Это означало, что через час после захода солнца мы собирались церковью. Наши собрания проходили на болоте, и чтобы попасть туда, рабам нужно было незаметно ускользнуть.

— На болоте?

— Мы должны были собираться в таком месте, куда господа ночью не пошли бы. Думаю, нас можно было бы назвать «Первой крещеной Духом церковью на болоте» или как-нибудь подобным образом, — Зеке засмеялся. — Потом, на следующий день все рабы наблюдали, не возникли ли у кого-то неприятности, не услышали ли нас господа. Когда кто-то выяснял, что все в порядке, он начинал петь: «Я слышу, что никто не молится». Мы разговаривали друг с другом при помощи песен, и однажды песня «Ускользни» приобрела особый смысл. Это была самая волнующая и жуткая ночь в моей земной жизни.

Дэни начала расспрашивать о подробностях, но Зеке указал на дверь времени, через которую можно было увидеть, как все происходило.

Рабы пели и танцевали, Зеке играл на своей гармонике и еврейской арфе. «Ускользни, ускользни к Иисусу». В глазах рабов горели страх и надежда. Это был сигнал, которого они ожидали — сигнал от Зеке о том, что момент настал. Тайная переправа была готова увезти некоторых из них либо к свободе, либо к смерти. Эта вечеринка была прощальной. «Мы молились о тебе, Зеке, — услышала Дэни слова какой-то старухи, — увидимся на Севере или на небесах».

Дэни наблюдала за тем, как Зеке и пять других рабов встретились с несколькими белыми людьми у болота. Их посадили в битком набитую повозку и медленно повезли. Все шло гладко до тех пор, пока надсмотрщики не обнаружили пропажу. Ночью была выпущена свора ищеек, и мужчины на лошадях и пешком

18