владычество3

— Хорошо. Тайсон — насильник, что доказано, но есть черные лидеры, которые ждут не дождутся, когда он выйдет, чтобы снова участвовать в чемпионате в тяжелом весе. Бери, уличенный в употреблении героина, стал мэром Вашингтона. Симпсон, кокаинист и избивает жену, не говоря уже об обоснованном подозрении в убийстве. И что? Черные заявляют, что этих парней подставили. Превозносят их так, словно они герои, а не преступники.

— Не все черные.

— Не все, конечно, но многие.

— И что же за выводы ты сделал о черных? — Кларенс сам удивлялся, что ему за дело до того, что Олли об этом думает.

Олли изучал лицо Кларенса, думая, правда ли он хочет услышать ответ.

— Может быть некоторые черные наивны. Или не думают о моральной ответственности. Или некоторые черные питают слепую приверженность к другим черным. И они так привыкли считать себя жертвами — когда-то они были жертвами, — что у них не хватает мужества осудить других черных. Чувствуют себя как бы предателями. Я был свидетелем по делу человека, вина которого была доказана: несколько свидетелей, безошибочное установление личности, все улики. Но жюри отпустило его. Я был поражен. Потом черный присяжный подошел ко мне и извинился. Он сказал: «Я знал, что он виновен, но за решеткой уже и так много черных парней, я не могу посадить еще одного». Парадоксально, учитывая, что жертвой был тоже черный.

— Но ты говоришь, что это не часто случается, да?

— Вспомни еврейского студента, которого забил до смерти черный в Нью-Йорке. Он перед смертью назвал имя того, кто это сделал. Но жюри черных не осудило его. И после заседания жюри отправилось с подсудимым на вечеринку. Это все записа-

10

но. Это случается. Вот статистика приговоров за преступления: по стране это 80%, но по Детройту — 30%, а по Вашингтону и того меньше. И это там, где по обвинению проходят черные, и жюри тоже черное. Или вот черный профессор-уголовник в Вашингтонском университете? Тот, что открыто добивался роспуска жюри, потому что черному сообществу нужны его мужи, хоть и преступники. Это же слепая верность, разве нет?

— Откуда пошла концепция слепой приверженности в залах суда в Америке? — спросил Кларенс. — Белые судьи и жюри, отпускали ку-клукс-клановцев и подмигивали друг другу. Черные годами наблюдали это. Можешь понять, отчего они испытывают слепую приверженность?

— Могу. Черных, заподозренных в связях с белыми, обвиняли автоматически. Это было пагубно. Вот они и думали, что эти черные невиновны и подставлены — а иногда так и бывает, — и даже когда доказательства неопровержимы, стараются вызволить своих любыми путями. Но иногда доказательства просто вопиющи. Только думаю, что есть лучшие способы борьбы с системой и помощи меньшинствам, чем освобождать виновных людей, чтобы они совершили еще больше преступлений. И обычно совершают против тех же меньшинств, что освободили их. Я понимаю расстройство. Нет, не думаю, что до конца. Но все равно, так неправильно.

— Нет, не так, — сказал Кларенс, — черные просто протестуют против мнения, что быть черным — значит быть виновным.

— А другие люди протестуют против идеи, что быть черным, значит быть невиновным, — ответил Олли.

— Правда в том, что быть черным это значит быть человеком. Что иногда означает виновность, а иногда невиновность. Но, Олли, надо понимать, что отношение полиции довели черных до того, что они устраивают в судах. Полиция останавливает меня раза четыре в год только за то, что я черный. Ты сам видел, когда мы возвращались с игры. Однажды я подвозил Карли, дочку Джейка на работу в Кризисный центр для беременных. Офицер полиции остановил меня, глянул на нее и спросил в порядке ли она. А потом спросил меня, чей это ребенок.

— Что ты ответил?

— Сказал, что похитил ее и собираюсь продать на черном

11

рынке. Не сказал, конечно, но хотелось. Он был довольно обхо-дителен, убедившись, что я невиновен. Больше всего меня достает в этом отсутствие презумпции невиновности по отношению к нам.

— Я не намерен защищать такие явления, — сказал Олли, — могу только сказать, что когда носил форму, никогда не останавливал кого-то только потому, что он черный. Я останавливал людей разных рас и чаще видел их спины, у меня не возникал вопрос цвета их кожи. Думаю, что большинство копов, как я. Тот, что остановил тебя по пути с игры, — это из ряда вон. Я встречался и слышал довольно о типах вроде Марка Фурмана. Если по делу о расизме судили бы Фурмана, то я признал бы его виновным. Но речь шла об убийстве, и судили другого, и жюри не разобралось.

Кларенс сдвинул плечами.

— Может и так. Я просто не думал, что все так окончательно.