Владычица Эббона

– Что? – я недоверчиво, щурюсь всматриваясь в кипящую сталь его глаз. Неужели Синн действительно сейчас искренне передо мной извиняется? Это настолько неожиданно, что я даже немного теряюсь. Выдыхаю рвано: – Ты ожидаешь, что я сейчас вся растаю и забуду обо всём?

Нет, он правда думает, что достаточно с покаянным видом извиниться и всё решится? Что исчезнет всё, что между нами стоит? Что я поведусь на эту навязанную ласку, даже если быть в его руках мне до мурашек и замирающего сердца хорошо?

– Нет, не ожидаю. Но я надеюсь, что ты позволишь мне загладить свою вину перед тобой, – вкрадчиво произносит мужчина, склоняясь к моему лицу. И глупое сердце опять сбоит от одной только мысли о том, как сладко будет, если он меня снова поцелует.

– Не надо ничего заглаживать, – отчаянно пытаюсь я удержать оборонные укрепления. – То, что случилось сегодня… Я действительно не просчитала все последствия. Поддалась…

Он внезапно накрывает пальцем мои губы, прерывая на полуслове.

– Я не должен был разговаривать с тобой таким тоном, да ещё при Сандере. Признаю, что повёл себя излишне резко и грубо, Талли. Прости за это. Ты очень много значишь для меня, девочка. Я не хочу тебя потерять, – произносит он, прислоняясь своим лбом к моему, и каждым словом пробивая новую брешь в возведённой мною стене. – Я должен был учесть, как сильно ты переутомляешься сейчас, и насколько поменялась твоя жизнь за этот месяц. Я искренне восхищён тем, как ты справляешься. И очень хочу помочь тебе. Позволишь?

– Ты и так помогаешь, – ворчу растерянно. Таким Синна я ещё не видела, и такому ему сопротивляться… почти невозможно. – Как советник и безопасник.

– Я хочу большего, Талли, – скупо улыбается он. Гладит меня по спине, проводя ладонью между лопаток, прижимает к себе так… нежно. Целует брови, веки, виски… – Я хочу радовать тебя. Хочу видеть твои улыбки. Хочу воплощать твои желания. Защищать и оберегать. Лелеять. Нежно. Позволь.

Последнюю фразу Синн выдыхает мне в полураскрытые губы. И кажется, что моё влюблённое сердце сейчас выпрыгнет из груди, так сильно оно колотится, замирая от каждого его слова.

– Позволь ухаживать и заботиться, – шепчет так сладко и многообещающе. – Позволь мне развеять твои страхи и сомнения, показать, что этого притяжения между нами не нужно бояться. Что мы созданы друг для друга.

Разум вопит, что нужно сопротивляться этому наваждению. Что, даже будь он моей истинной парой, я всё равно по долгу крови должна думать прежде всего о своём народе и королевстве. Что мне нельзя поддаваться. Что это может быть игра. Что потом будет больно. Разум ещё много о чём напоминает, пытаясь усмирить тщетно подавляемые чувства. А губы сами собой открываются принимая от желанного мужчины такой долгожданный поцелуй.

Глава 12

Его страсть обжигает, его голод рождает в моём теле ответную жажду, стягивая узлом низ живота и превращая кровь в жидкое пламя. Его нежность плавит моё сердце, опутывает душу сладкими путами, стирая горечь сомнений. В его руках я вновь забываю обо всём, растворяясь в своих запретных чувствах.  

Нежная властная ласка мужских губ, желанный плен его объятий, твёрдость мощного тела, прижатого ко мне… а больше всего моя собственная тяга к нему единственному, всё это пьянит до дрожи и подгибающихся коленей, до ощущения невесомого парения, до щекочущего чувства в животе, и замирающего сердца.

И, когда Синн внезапно подхватывает меня на руки, решительно шагает к кровати и опускает на неё, не прекращая целовать, выпивая моё дыхание и волю, я не могу вспомнить ни одной причины отказать себе в желании быть в его руках, целовать в ответ, наслаждаться каждой секундой рядом, верить, что он действительно может быть моим, а я его.  .

И вот уже мужские губы прижимаются к моей шее, и под моими веками пляшут искры, а из горла вырывается гортанный стон. Голова сама собой запрокидывается, открывая ему больше доступа, тело выгибается, прижимаясь к мужчине, бесстыже выпрашивая ласку. Боги, как же хорошо и сладко. И так хочется большего… хочется почувствовать его тяжесть на себе… хочется его рук везде… хочется заполнить гложущую изнутри пустоту.

Я зарываюсь пальцами в тёмные волосы Синна, притягивая его ещё ближе, позволяя осыпать поцелуями мою грудь, не прикрытую больше невесть когда расстёгнутой рубашкой. Или разорванной… или вспоротой когтями… к бесам… мне на всё плевать, кроме порочной ласки горячего рта на ноющих вершинках моей груди, кроме обжигающего смущением но безумно сладкого прикосновения его ладони к моему обнажённому животу. И незнакомого тянущего и пульсирующего чувства в самом сокровенном месте.