Владыка башни

— Пустишь ли ты меня в дом, сестра? — произнес Ваэлин.

* * *

Ему пришлось чуть ли не внести ее в кухню, где, судя по холоду и запустению других комнат, девушка и жила. Ваэлин усадил ее на табурет и сжал в руках дрожащие холодные пальцы. Она никак не могла отвести взгляда от его лица.

— Я думала… это все из-за капюшона… мне вдруг показалось… — Она сморгнула слезы.

— Прости.

— Нет-нет! — Она высвободила руки, дотронулась до его щеки, и слезы сменились улыбкой.

Темные, без тени лукавства глаза были глазами той самой девчушки, которую он повстречал далеким зимним вечером. Однако ее женская привлекательность теперь могла кончиться бедой, ведь она жила совсем одна в полуразрушенном доме.

— Брат, я всегда знала… Ни одного мгновения не сомневалась, что…

Рива с грохотом задвинула в угол помойное ведро.

— Алорнис, познакомься с Ривой. Она моя… — Он запнулся и заметил, как та приподняла бровь под капюшоном. — Моя попутчица.

— Что ж, — Алорнис вытерла фартуком слезы и встала, — вы наверняка проголодались с дороги.

— А то! — закивала Рива.

— Ничего подобного, — с нажимом произнес Ваэлин.

— Вздор, — усмехнулась Алорнис, поспешив в кладовой. — Лорд Ваэлин Аль-Сорна возвращается в собственный дом, а там сидит хнычущая девица, которая не может даже накормить его? Ну нет, так не годится.

Еда была скромной: хлеб, сыр да половина холодной курицы, чрезмерно приправленной специями.

— Кухарка я неважная, — призналась Алорнис. — Вот мама, та была мастерицей.

Сама она, как заметил Ваэлин, к еде не прикоснулась.

— А по-моему, неплохо, — возразила Рива, подчистила последние крошки со своей тарелки и негромко рыгнула. — Твоя мать? Она… ее больше нет?

— Увы, — покачала головой Алорнис. — Она умерла во время прошлой зимней ярмарки. Кровавый кашель. Аспект Элера сделала все, что было в ее силах, но… — Девушка замолчала, опустив взгляд.

— Прими мои соболезнования, сестра.

— Не стоит тебе так меня называть. Королевский эдикт на сей счет однозначен: я тебе не сестра, дом этот не мой, и все, чем владел отец, вплоть до никчемной рухляди, по праву принадлежит короне. Пришлось умолять судью позволить мне пожить здесь еще месяц, прежде чем приставы заберут оставшееся. И то он согласился лишь потому, что мастер Бенрил пообещал задаром нарисовать его портрет.

— Мастер Бенрил Лениаль из Третьего ордена? Так вы знакомы?

— Я его ученица, а также бесплатная помощница. Но занимаюсь я усердно. — Девушка указала на дальнюю стену, завешанную листами пергамента.

Ваэлин встал, подошел поближе и присвистнул от удивления, увидев рисунки. Сюжеты были самые разнообразные: конь, воробей, старый знакомый дуб, женщина с корзиной хлеба… Выразительность линий, выполненных углем или тушью, поражала.

— Ох, Отец Мира! — Рива подошла ближе и уставилась на картинки, разинув рот. Ваэлину показалось, что она восхищена увиденным: ровно до тех пор, пока та едва ли не с ужасом повернулась к его сестре. — Это прикосновение Тьмы! — выдохнула Рива.

Алорнис крепилась мгновенье-другое, потом не выдержала и прыснула со смеху.

— Это просто линии на пергаменте! Я рисовала всегда, сколько себя помню. Хочешь, я и тебя нарисую?

— Нет, — отвернулась Рива.

— Но ты ведь такая хорошенькая, получится великолепный этюд.

— Я же сказала — нет!

Со злым лицом Рива решительно направилась к выходу, но у самой двери остановилась. Ваэлин заметил, как побелели костяшки пальцев, сжавших косяк. Песнь крови тут же отозвалась мягким мерным биением. Он уже слышал этот мотив раньше, когда они только собирались в дорогу вместе с труппой Джанрила. Это случалось в те моменты, когда Рива наблюдала за танцующей Эллорой: восхищение и очарованность в ее взгляде внезапно сменялись гневом. Разве что в тот раз песнь звучала чуть тише.

Прикрыв глаза, Рива пробормотала одну из своих привычных молитв.

— Прошу прощения, — сказала она затем, стараясь не смотреть на Алорнис. — Это не мой дом, я забылась. — Она покосилась на Ваэлина. — Нынешний вечер должен принадлежать вам с сестрой. Я найду, где устроиться. А о делах поговорим утром, — твердым тоном закончила она и вышла в коридор.

По мере того как она обследовала дом, до них доносились слабые шорохи. Как бы там ни было, прятаться ее научили как следует.

— Говоришь, попутчица твоя? — спросила Алорнис.

— В дороге кого только не встретишь, — сказал Ваэлин, возвращаясь за стол. — Родитель действительно оставил тебя ни с чем?

— Он не виноват, — резко возразила она. — Деньги ушли на лечение, права на земли и пенсию утрачены после того, как он перестал быть владыкой битв… А его друзья, с которыми они вместе прошли через все тяготы войны, быстро забыли его. Нелегкое было время, братец.

Аль-Сорна заметил упрек в ее взгляде. Что же, он его вполне заслужил.

— Я чувствовал себя лишним здесь, — сказал он. — По крайней мере, мне так казалось. Ты хорошо знала отца, выросла на его глазах. Со мной все было иначе. Когда он не был на войне, он без конца занимался лошадьми. Или солдатами. А если оставался дома…