Владыка башни

Внутри он обнаружил Алорнис, она прикладывала припарки к лицу хорошо сложенного мужчины с густой чёрной шевелюрой. Синяку на его челюсти мог бы позавидовать и Даверн. Пострадавший сидел на табурете, рядом стояли капитан Адаль и какой-то гвардеец из Северной башни. Пленник повернулся к Ваэлину: звякнули цепи на его запястьях и лодыжках. С перекошенным ненавистью лицом он попытался прокричать Аль-Сорне что-то угрожающее, но помешала вытекающая изо рта слюна. Алорнис испуганно отшатнулась.

— Челюсть сломана, — пояснил брат Келан из другого конца палатки, где он перетирал в ступке травы. — Кто бы мог подумать, что у учителя такая крепкая рука?

— Я бы мог, — ответил Ваэлин, подошёл к Алорнис и взял её за руку. — Вы напугали мою сестру, — сказал он, обращаясь к раненому.

Тот зарычал, брызгая слюной в лицо Аль-Сорны.

— Тихо! — рявкнул Адаль, легонько двинув пленного по уху.

— Хватит вам! — прикрикнул на него брат Келан. — Я не потерплю насилия в моей палатке.

— Насилия, брат? — скривился Адаль, наклонившись к пленнику. — Думаю, я могу подождать, пока вы его не вылечите. Не хотелось бы, чтоб он сдох раньше времени.

— Привяжите его к столбу и покиньте нас, — приказал Ваэлин.

Адаль неохотно выполнил приказ и вышел вместе с гвардейцем. — Вы тоже, брат, — обратился Ваэлин к Келану.

— Предупреждаю вас: никаких пыток! — настаивал старик.

— Пойдёмте, брат, — произнесла Алорнис и потянула Келана к выходу. — Его светлость не опускается до подобных вещей.

Всё же она вопросительно посмотрела на Ваэлина: тот незаметно кивнул, она улыбнулась и вышла.

— Вы — единственный выживший, — сказал Аль-Сорна пленнику, присаживаясь на табурет напротив него. — Тот, кого я вырубил первым, тоже, скорее всего, выжил бы. Но боевая кошка моего друга не всегда послушно ему повинуется.

Человек продолжал злобно пялиться на него. «Страха почти нет, одна ненависть», — подсказала песнь крови.

— Три недели назад на корабле приплыли десять кумбраэльцев, — продолжил Ваэлин. — Охотники-промысловики, потому и с луками. Якобы прибыли в Пределы за медведями, чьи когти и мех ценятся столь высоко, поскольку этих зверей в Королевстве всё меньше. Убедительная история.

«Чуть страха, всё та же ненависть и немного мрачного веселья».

— Итак, — спросил Ваэлин, — бог или золото?

«Страх увеличился, появилась неуверенность». Пленник нахмурился, его эмоции смешались, чтобы в итоге вылиться в презрение.

— Значит, бог, — заключил Ваэлин. — Слуги Отца Мира явились на север в жажде прославиться, убив Тёмного Меча.

«Замешательство усилилось, страх возрос... И там ещё что-то, некое эхо... Нет, скорее — запах: слабый, но едкий, такой знакомый и такой мерзкий... он глубоко засел в его памяти, так глубоко, что сам хозяин почти не осознает его присутствия».

— Где он? — требовательно спросил Аль-Сорна, глядя прямо в глаза лучнику. — Где этот ведьмин ублюдок?

«Озадаченность и презрение, считает меня безумцем. А ещё... сомнение и подавленное воспоминание».

— Тот человек, который и не человек вовсе, — мягко продолжил Ваэлин. — Нечто, что рядится в тела других людей, словно в маски. От тебя им воняет.

«Ага, волна страха и понимание».

— Ты его знаешь. Ты его видел. Кто он сейчас? Такой же лучник, как и ты?

«Остался лишь страх».

— Солдат?

«По-прежнему только страх».

— Священник?

«Ужас взметнулся, словно в костёр плеснули маслом... Значит, священник. Нет-нет, не то. Однако какого-то священника он все-таки знает — и боится его».

— Твой священник отправил тебя сюда. А ты знаешь, что он отправил тебя и твоих братьев на смерть?

«Гнев, окрашенный смирением. Они всё знали». Вздохнув, Ваэлин поднялся на ноги.

— Я довольно поверхностно знаком с Десятикнижием, как ты понимаешь, однако у меня есть друг, который знает его от буквы до буквы. Посмотрим, получится ли у меня. — Он прикрыл глаза, вспоминая одну из многочисленных цитат Ривы. — «Да не потерпят любимые Тьмы. Ибо не может человек знать Отца и знать Тьму. Познав Тьму, он отрекается от своей души».

Он взглянул на пленника и почувствовал то, на что рассчитывал: стыд.

— Ты смотрел в его глаза и видел чужого, — продолжал он. — Кем он был раньше?

Пленный отвернулся, взгляд затуманились, все его чувства словно притупились. «Стыд и осознание». Узник зарычал, замотал головой, пытаясь выговорить слова искалеченным ртом. Слюна так и летела во все стороны, когда он вновь и вновь повторял одно и то же исковерканное слово, пока оно не сделалось понятным:

— Лорд.

* * *

— Посадите его на баркас, идущий на север, — приказал Ваэлин Адалю, выходя наружу. — Пусть его там отведут в лес и отпустят с луком и колчаном стрел.

— Зачем? — в замешательстве спросил Адаль.

— Он охотник. Глядишь, повстречается с медведем, — ответил Ваэлин, направляясь к своей палатке.

Там он обнаружил Норту со Снежинкой и Алорнис. Та почёсывала кошке живот, а зверюга мурлыкала от удовольствия, будто домашняя кошка.

— Какая же она красивая, — сказала Алорнис.

— Это точно, — кивнул Норта. — Жаль у нас нет подходящего кота, чтобы появились такие же красивые котята.