Владыка моря

Каждый год приходили сборщики налогов Атонахепа, забиравшие очень много готовых горшков. В этом году Рипон заартачился и не захотел платить, кричал, что его сын Зикур является военачальником и накажет сборщиков. Напрасно мать Минада Мендера пыталась успокоить мужа: выведенные из себя упрямством гончара сборщики перебили оставшиеся горшки, прежде чем уйти восвояси. Вернувшийся после ночной смены Зикур, в изумлении взирал на хаос в мастерской отца. Когда старый Рипон заговорил, Минаду показалось, что он ослышался:

— Будь проклят этот выродок Атонахеп и семеро его отцов, что незаслуженно сидели в Священном ложе. — Это было богохульство, и Минад инстинктивно вжал голову в плечи, ожидая, что Ра немедленно испепелит богохульника и святотатца. Но молния не сверкнула, земля не разверзлась.

— Не надо, Рипон, — умоляюще встала на колени перед мужем Мендера. Но старый гончар уже вошёл в раж, и его невозможно было остановить. Он сыпал проклятиями в адрес Атонахепа и его семьи, призывал на их головы кары Ра. Красавица сестра Голайса испуганно кинулась к отцу, услышь соседи хоть одно из проклятий, всей семье не сносить головы. Дочь, повисшая на шее, немного успокоила Рипона, и он, остывая, пробормотал фразу, положившую изменения их дальнейшей жизни:

— Не ты, Атонахеп, а я и моя семья по праву должны сидеть в Священном ложе. Я являюсь прямым потомком посланников Ра, твои отцы подло и гнусно захватили это место.

— Рипон, — отчаянно предостерегающе вскрикнула Мендера, но слова уже вырвались из уст отца.

— Отец, что ты сказал, — Зикур неумолимо и неотвратимо навис над отцом, требуя ответа, и Рипон сломался.

— Очень много времени назад в эту землю пришли посланника Ра, они объединили людей, научили обрабатывать землю и получать ка. Они же стали строить Ондон, чтобы люди могли жить в одном месте. Посланников было много, и они решили, что каждый из них будет править от разлива до разлива Ямби, а выбирать самого главного станут между собой. Так и шло, пока не сменилось три поколения детей, рожденных от посланников. Потом пятый отец Атонахепа решил править сам, не делясь с властью и убил нескольких посланников, что выступили против. Часть потомков посланников Ра сами отказалась от притязаний на Священное ложе в обмен на жизнь и возможность служения Ра в музгаре (храм). Некоторые, в том числе мой шестой отец, сбежали. Часть людей осела в других племенах, я был маленьким ребёнком, когда мой отец решил вернуться в Ондон.

— Отец, если Священное ложе принадлежит нам, почему бы не заявить свои права, — перебил Зикур рассказчика. Минад слушал затаив дыхание, его устраивала размеренная и спокойная жизнь гончара, а в доме правителя Атонахепа, по слухам, очень небезопасно. Часть гостей иногда могла попасть на обед к вотака (крокодилы), которыми кишела Ямби.

— Зикур, нам никто не поверит, с этого момента умерло пять моих отцов, я шестой. Атонахеп просто скормит нас вотака, и на этом все закончится, — грустно возразил старшему сыну Рипон.

— Нет, отец, не бывать тому! Я добьюсь, чтобы ты сел в Священное ложе, или будь я проклят Ра, — Зикур вышел из мастерской, оставив всех в недоумении.

С того памятного разговора прошло три разлива Ямби. Минад порой забывал, что он тоже потомок посланников Ра, но заметил кое-какие мелочи, на которые раньше не обращал внимания, а теперь видел ясно: его кожа, как и кожа отца, брата и сестры, чуть светлее чем у большинства жителей Ондона. Голайса подросла и превратилась в такую красавицу, что боялась выходить из мастерской. Много раз к старому Рипону приходили, чтобы просить ее в жены, но каждый раз Зикур неумолимо выступал против. Даже сватовство начальника коа (порта) Чусмана Зикур отклонил без колебаний, заявив, что Голайсе суждено сыграть роль для возврата Священного ложа. За три разлива Ямби Зикур стал начальником охраны, что отвечала за безопасность Ондона, даже начальник порта Чусман теперь считал за часть здороваться с ним.

Минад хотел оставаться гончаром, но Зикур взял его в воины, назначив командиром над десятью лучниками. Здоровье Рипона ухудшалось с каждым днем: старик все время кашлял, часто после кашля сплёвывал кровь и давно пожалел о своих неосторожных словах, после которых семейное дело пришло в упадок. Он все еще лепил горшки, но Минада уже нет рядом, и горшки получались с каждым разом все хуже. Мендера готовила ткани для туник, вымачивая тростник в воде с золой и обрабатывая его животным жиром. После многократной обработки получались прочные тонкие веревки, которые можно было соткать в полотно на небольшом станке. Ее заработка едва хватало, чтобы прокормить семью, и родители все чаще обращали взор на красавицу-дочку. Только строгий запрет Зикура удерживал их от соблазна принять многочисленные предложения сватовства.