Владыка моря

Лайтфут с радостью согласился с моим предложением, а пока шли в резиденцию, рассказывал, какие изменения хочет внести в конструкцию домны для увеличения коэффициента полезного действия. Все эти его термины для меня были китайской грамотой, мои мысли занимали деньги, которые я привез в трех кожаных мешках: пора и Кипрусу переходить на товарно-денежные отношения. Выбор казначея Кипруса был безальтернативным, я мог безоговорочно доверять только Зику, много раз доказавшему свою кристальную честность и преданность. Попрощавшись со мной, Лайтфут ушел в гости к Тиландеру, захватив свою семью. До очередного приема пищи еще далеко, а Зик как раз появился на горизонте.

Новоявленный градоначальник в течение получаса понял все плюсы от введения в оборот денежных средств: уменьшалась волокита, связанная с учетом материальных ценностей и многое другое. Пока население Кипруса меньше, чем в Плаже, внедрение денежной системы должно пройти намного быстрее. В следующие дни Зик наведывался, чтобы уточнить нюансы денежной политики. Оба американца отплыли в Плаж за шамотом, и я провел четыре дня в кругу семьи, наслаждаясь вниманием жен и играя с детьми.

На четвёртый день семейного отдыха решил проведать оба пшеничных поля. Первым дошел до поля у кромки леса, где из земли густо проклюнулись зеленные ростки. Санчо обрадовался, увидев, что мы направляемся в сторону устричной отмели, и даже ушел вперед, обогнав меня.

Второе поле производило удручающее впечатление: ростки появились хаотично и редкими группами. И выглядели странно, цветом напоминая побуревшую траву в жаркий август. Это место не годилось для выращивания сельскохозяйственной продукции. Направляясь к Санчо, который, набрав кучу устриц, дробил их камнем, внезапно остановился: странно знакомый по прежней жизни запах шел от ямы, что мы выкопали в прошлый раз, пытаясь разобраться со строением почвы. Подойдя к яме, я остановился ошарашенный: на две трети яма заполнилась черной маслянистой жидкостью, в которой, преломляясь, отражались солнечные блики. Нефть? У меня перехватило дух от перспектив, если это нефть.

От поверхности до маслянистой жидкости около полуметра: прилег на краю ямы и опустил руку в черную жидкость. Когда вытащил, сомнений не осталось: вязкая черная жидкость облепила руку словно перчатка, тяжелые капли падали вниз. Понюхал немного неприятный, но узнаваемый запах углеводородов. Даешь освещение городов, зажигательные бомбы, транспорт на бензиновом двигателе — на минуту я даже замечтался, но быстро пришел в суровую реальность. Транспорт нам не под силу, но сделать керосиновые горелки вполне реально.

Долго очищал руку в морской воде, нефть не хотела смываться, не знаю, такая липкость это хороший признак или нет. Зачерпнув ракушкой немного нефти, выбил искры, чтобы падали на нефть. При жаркой погоде испарения полыхнули, нефть воспламенилась, заставив Санчо разинул рот от удивления. Горящую жидкость неандертальцу видеть не приходилось, мне снова удалось поразить его воображение. Почему-то Санчо решил, что горящая нефть представляет для меня угрозу. Схватив горящую раковину, отшвырнул ее подальше, при этом часть горящей нефти попала ему на руку. Дико взвыв, неандерталец в два прыжка влетел в море, погружая руку в воду. Отлетевшая ракушка упала на камни, нефть разлилась и теперь горела на земле.

В этот момент я понял, как именно возьму Ондон и чем поражу воображение Амонахес, сломив их волю к сопротивлению. Нефть, разлитая в глиняные сосуды с узким горлышком, где кусок пропитанной нефтью ткани будет выполнять функцию затычки и запала одновременно. Осталось придумать компактный камнемет, чтобы установить его на драккарах и обстреливать город: поджигая запал, швырять горшки с нефтью на ощутимое расстояние. От падения горшки разобьются, а разлившаяся нефть вспыхивать от запала, охватывая большую площадь.

Осмотрел руку Санчо, волдырей нет: толстая кожа неандертальца и в этот раз сослужила ему хорошую службу. Нефть тем временем догорела, и от темного пятна на камнях вился черный дымок.

— Санчо, собирай устрицы, пойдем домой. — Сегодня должен вернуться «Варяг», есть чем озадачить американцев. Недоверчиво глядя на пятнышко на камнях, неандерталец стал собирать устрицы, сорвав с плеч шкуру-накидку, обнажая страшные шрамы. Даже мне всё еще трудно смотреть на эти рубцы неправильно сросшихся слоев мышц и кожи. Сразу, когда неандертальцу стало лучше, хотел заштопать его, но, к моему удивлению, края раны заживали первичным натяжением. Кроме того, всего моего шовного материала не хватило бы, чтобы ушить все его повреждения. Зажив, образовались такие страшные рубцы и шрамы, что видевшие Санчо обнаженным, отводили взгляд.