Владыка Острова

В ответ на этот скептицизм он ещё несколько раз кряду повторил трюк с камнем, а потом положил тот обратно и, не отрываясь глядя на девушку, певуче произнёс:

Молчание, грех и боли стены
Обволокли свободы суть.
Так разве можно мне уснуть,
Когда надорваны все вены,
И кровь струится на песок
Часов времён?
Я помню вас,
Когда с небес сорвался глас.
Как пулей вопль драл висок!
Как мир стоял на волосок,
А после навсегда умолк.

Мне помнить всё. И в этом толк.

Отныне в памяти моей

Предания тех веков далёких,
И битв безжалостно жестоких
Не позабыть до конца дней.
Я видел древние дороги.
Глаза воззрили темноту.
И боль во мне невмоготу.

Но вам ли есть на то тревоги?

— Это ты к чему? — не поняла Инга, для чего надо декламировать столь длинное стихотворение. Да ещё такое, которое, на её взгляд, было совсем не к месту. Даже несмотря на то, что читал его Художник с редкой выразительностью, какой был в нём смысл?

— Так разве можно мне уснуть, когда надорваны все вены, и кровь струится на песок часов времён? — повторил странный мужчина с мягкой улыбкой и шустро ударил указательным пальцем по кончику её носа. Непроизвольно она дёрнулась и моргнула. А когда открыла глаза, то никого возле себя уже не увидела.

— Твою мать! — тут же зло прошипела девушка и, поднимая с песка оставшийся там лежать круглый камень, со всей силы швырнула его в воду. Раздался всплеск и поднялась уйма брызг. Всплывать камень не стал. — Твою мать! Лучше вытащи меня отсюда, иллюзионист чёртов!

— Инга, вот ты где! — послышался с пригорка возглас.

Это Сашка бежал ей навстречу. Его она давно не видела, но последняя беседа наложила на их дружеские отношения основательную тень. Так что радоваться ему было сложно.

— Еле тебя нашёл!

— Ну. Нашёл. Что дальше? — она возмущённо скрестила руки на груди и совсем не оценила то, как тяжело дышал бывший коллега.

— Я не буду говорить, кто именно, но кое-кто очень желает знать, известно ли тебе что о некой Лисичке?

— Лисичке? — недоумённо произнесла Инга. Сердце заколотилось чаще и тяжелее. Это имя было ей невероятно знакомо. — Да. Я знаю её. Она — это я… Нет! Стой! Я — это не она.

Сумбурность, возникшая в голове, мешала прояснению сознания. Поэтому девушка, стараясь сосредоточиться, потерла пальцами виски. Кажется, думать и вспоминать стало легче.

— Я знаю её, — удивлённо для себя самой, вдруг сказала Инга.

— Ну, и? — нетерпеливо поинтересовался Сашка. — Что в ней такого важного?