Владыка Серафим. Роман. Часть третья (СИ)

Мы все знаем, что владыка ничего не писал в форме книг и все его труды составлены из его устных бесед, рассказов и проповедей. А тут вдруг нечто похожее на повесть или даже роман.

Но открыв рукопись мы увидели бумажку приколотую к первой странице, на котрой рукой Владыки было написано: Передать сие Робину Гриффину, англиканскому священнику.

Отец Михаил, попросил Робина подождать, сходил куда - то и появился с тоненькой папкой в руке.

- Вот эта рукопись - и передал папку Робину...

Сгорая от нетерпения, Робин поспешил домой и поднявшись в кабинет, в своём просторном доме при церкви. Где он был настоятелем, сел за письменный стол и достав рукопись, начал читать.

По русски, Робин читал неплохо, потому что ещё в школе - в привилегированном частном интернате, - начал изучать русский язык как второй, и впоследствии, даже написал работу о русском старчестве, в качестве курсовой работы в Кембридже. И потом, он старался читать источники в подлиннике и натолкнувшись на ссылки на Достоевского был увлечён им настолько, что всё последнее время писал книгу об этом замечательном русском романисте и мыслителе.

Поэтому, читать ровный и аккуратный почерк Владыки, большого труда ему не составляло...

Сначала он читал медленно, но потом приспособился и полностью погрузился в текст, который про себя начал называть новым апокрифом.

Рукопись начиналась с небольшого предисловия:

"Эту литературную фантазию, я написал, почти случайно ещё в молодые годы, служа во французской армии, во времена последней большой войны. Мне не нравилась армия, страшна была эта бессмысленная война, которая непонятно почему началась и непонятно когда закончится.

И вот от безысходности, от необходимости проводить каждый день и каждый час в это отвратительное время жизни в этом отвратительном месте, я начал писать историю Иисуса Христа, как я это тогда понимал Его.

Писал я при свече, в полутьме. Для того, чтобы потом разбирать написанное, я сделал из картона рамку в размер листа бумаги и вырезал в этом картоне отверстия, соответствующие тетрадным линейкам. Днём, в свободное время, я читал Библию, а по ночам писал эту вещь.

В начале я хотел написать что-то в виде пьесы для церковного представления, а потом сбился и стали получаться просто тексты.

Когда я её закончил, то спрятал в папку, никому не показывая, а потом возил эту папку за собой много лет. Мне она почему то была особенно дорога.

И вот недавно, протирая книжный шкаф от пыли, во втором ряду книг невидимых снаружи, я нашёл эту папку, с трудом перечитал написанное и подумал, что вещь эта может быть интересна молодым священникам.

Поэтому я и хочу передать её моему молодому другу и слушателю, священнику Робину Гриффину..."

Робин прочитал предисловие, отложил листок в сторону, устроился на стуле поудобнее и продолжил чтение...

Незаметно прошло, пролетело несколько часов. На улице спустились сумерки, и Робин автоматически, не отвлекаясь включил настольную лампу и продолжил чтение...

Таинственная тьма обступила читающего человека в просторной комнате. В открытое окно, с улицы доносились звуки моторов и шарканье подошв прохожих, по асфальту. Ничего этого Робин не слышал и не замечал жизни продолжающейся вокруг, в этом большом современном городе.

Наконец, Робин со вздохом закрыл последнюю страницу перевернул рукопись лицевой стороной вверх и ещё раз прочитал название:

Сеятель.

Новый апокриф.

Вот что прочитал он в этой рукописи...

"Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово и оно бывает без плодов. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат."

Евангелие от Марка 4,14- - 4,20

Мария была необыкновенной девушкой. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, большие карие глаза с чуть синеватыми чистыми белками. Пухлые губы и мягкий округлый подбородок. Волосы густые, сильные, с кудрявыми волнистыми завитушками, с светло-золотистыми концами кудрей. Роста, выше среднего, статная, с высокой грудью и тонкой талией. Ноги длинные, стройные. Бросалась в глаза маленькая, по сравнению с телом, головка и ступни ног. Походка плавная. Ноги несли тело и венчающую её голову ровно, с горделивой неспешностью.

Нрава Мария была рассудительного и спокойного, совсем не боязливая и самостоятельная. Добрая улыбка редко когда покидала лицо Марии и поэтому даже незнакомые люди часто заговаривали с ней на дороге или в синагоге...