Владыка (СИ)

— В боливийском и парагвайском строю кирпичи из сырой глины рядком кладутся, а у казаков каждый блок в горниле войны обожжён, да крепкой аркой уложен опытными мастерами. Потому не простая стена встанет на пути врага, а крепость доселе невиданной твёрдости.

— А если без патетики? — поморщившись, скривил рот президент.

Алексей отставил в сторону стакан с чаем и всерьёз взялся за просвещение гражданских профанов:

— Каждый казак обучался ратному делу с малых лет, а большинство офицеров прошли школу кадетов и получили высшее образование в военном училище. На изучение теории годы ушли, практические же навыки казаки и офицеры приобретали в окопной войне Первой мировой. Расширяли познания и оттачивали мастерство они уже в годы Гражданской войны. Суровый экзамен и естественный отбор провела смерть. Выжили в кровавой мясорубке двух войн только удачливые и опытные бойцы. На службе в парагвайском казачьем войске остались лишь профессионалы ратного искусства, которым мирная стезя скучна. Потому на полигонах и стрельбищах они ещё десять лет оттачивали воинское мастерство со всем прилежанием и упорством. Теперь в казачьем войске каждый рядовой боец офицера–фронтовика стоит.

— Ну ладно, казаки — фанатики военного ремесла, — с тяжёлым вздохом вынужденно признал президент. — А из индейской молодёжи, какие профессионалы?

— Индейцы — дети природы и по характеру прирождённые воины. В резервациях они были не избалованы благами цивилизации. Умеют стойко переносить тяготы и лишения воинских походов. Душой чувствуют дикую природу, из них получились отменные следопыты и охотники.

— Война — это не охота на зверя, — фыркнув, махнул ладонью президент.

— Отвага, смекалка и выдержка необходимы и на войне, — подняв палец, указал атаман. — А тяга к риску и охотничий азарт разжигают интерес к изучению воинского искусства. Индейские юноши десять лет прилежно обучались мастерству ведения партизанской войны.

— Зачем нам партизанщину разводить, когда противник готовится нанести удар армейскими корпусами по всему фронту? — зная обстановку у пограничных рубежей, недоумевал парагвайский генерал Эстигаррибия. — Боливийскую армию возглавляет прославленный фронтовик — германский генерал Ганс Кундт. Немецкие и чилийские офицеры–наёмники подготовили пехотные полки к классической окопной войне с применением артиллерии, танков и авиации. Партизанские формирования ни оборону из полевых укреплений не проломят, ни натиск атакующих железных колонн врага не способны сдержать.

— За один год сильную армию из вчерашних боливийских крестьян не создать, — усмехнувшись, отрицательно покачал головой Алексей. — И обучаться воевать только по учебникам — это всё равно что, придерживаясь правил классической французской борьбы, надеяться победить в портовой драке.

— Казаки собираются сражаться, как Кутузов воевал с Наполеоном? — услышав упоминание о французах, прищурил глаз Эстигаррибия. — Неужто и нам придётся сдавать врагу столицу?

— Ну, до Асунсьона супостатов допускать незачем, — успокоил казачий атаман. — Ограничимся сдачей необжитой северо–западной части Гран–Чако, где сосредоточена нефтедобыча.

— Думаете, агрессора эта подачка удовлетворит? — недоверчиво скривился президент. — Боливийцы же рвутся к водным путям в Атлантику.

— Спонсорам войны, американской и английской нефтяным компаниям, желания боливийцев неинтересны, — отмахнулся Алексей. — Война затевается за нефть, а не за речную воду. Торговые пути — дело второстепенное, поэтому наживку супостаты охотно заглотят.

— Эт точно: займут территорию, выстроят линию окопов, огородят колючей проволокой, защитят пулемётами и артиллерией, — загибая пальцы, перечислил очевидные шаги германского командования Эстигаррибия. — Как потом казаки и индейцы будут врага выбивать из укреплённых позиций?

— Сразу видна классическая военная школа, — похвалил казачий атаман. — Рассуждаете, как немецкий генерал. Только вот фронтового опыта Гражданской войны у вас, и у германцев недостаёт, да и географию не учитываете. Сплошную линию обороны в Гран–Чако не выстроить. На севере череда болот, непроходимых в зимнее время, а весь западный край — поросшая зарослями кустарника холмистая маловодная пустошь. С июня по август там ещё можно найти в ямах воду, но потом весь год жесточайшая сушь. Так что, если мы отступим вглубь Гран–Чако, к истокам малых рек, километров эдак на триста от границы, то боливийская линия снабжения растянется до их ближайшей железнодорожной станции, а это плюс ещё двести километров. Когда пригреет весеннее солнце, индейские партизаны перережут пути поставки провианта, воды и боеприпасов, а казаки окружат отдельные группировки врага — тут боливийцам и… в общем, конец придёт.