Владыка сумеречной башни

«Покушение», – мелькнуло в голове у командора, и она метнулась к убийце, защищая не столько жизнь принцессы, сколько свою. Оторвать нападавшего от Ламии оказалось непросто, Свеа всё ещё с трудом преодолевала слабость. Завязалась борьба, капюшон и маска слетели на кровать, и Свеа замерла, увидев перед собой полные ярости глаза Раймона.

Только теперь она ощутила тонкие струйки знакомого запаха, вплетавшиеся в обычные запахи дома Ламии – роза, паприка, жасмин.

С постели послышался хохот, и Свеа поняла, что рука её сама собой тянется к горлу Раймона.

– Это будет забавно, – Ламия захлопала в ладоши. – Два ублюдка убьют друг друга.

– Свеа…. – выдохнул Раймон, пытаясь отцепить пальцы командора от своего горла. Ударить её, зная о том, какую боль Свеа испытывает сейчас и без этого, было почти невозможно. Раймон бросил быстрый взгляд на дверь. Маленькое чудовище, спрятавшееся под ликом беззащитности, уже сумело один раз позвать подмогу, и Раймон почти не сомневался, что Ламия сделает это снова, как только начнёт проигрывать. Рывком оторвав от себя запястья Свеа, он со всей силы швырнул командора к стене, так далеко, чтобы она не успела подобраться к месту сражения сразу. Сам же Раймон вынул из-за пояса кинжал и резко нанёс удар, рассекая грудь Ламии по вертикали. Он провернул клинок и потянул на себя, не слушая истошного вопля изумлённой вампирши. Похоже, концентрация снова спала, потому что Свеа не спешила ей на помощь. Раймон подтянул к себе маленькое тело и ворвался в горло Ламии клыками, глотая быстро, как только мог. Ламия медленно затихала. Поначалу она пыталась бить его по груди, и удары её походили на удары свирепого барса – маленькие ладошки причиняли неожиданно сильную боль. И всё же с каждым глотком она слабела. В конце концов, маленькое тело обвисло в его руках, но Раймон потянул на себя ещё раз, осушая её без остатка. С удивлением он понял, что эти самые последние глотки – в сто крат вкуснее всех остальных.

– Свеа… – выдохнул он, отстраняясь от Ламии.

Свеа уже была рядом. Лицо её отражало недоумение и смутное торжество.

– И что теперь? – спросила она мрачно.

– Начинай поить её своей кровью.

Свеа усмехнулась.

– Пара глотков – и она снова начнёт свои фокусы.

Раймон задумался. Это не пришло ему в голову.

– Как думаешь, она боится боли? – спросил он, наконец усмехаясь.

Свеа внимательно посмотрела на него, и во взгляде её было что-то странное.

– Тут всюду её люди, – сказала она медленно.

– Заберём с собой?

– Нас выследят по запаху и казнят – по законам Империи.

– Тогда решим дело здесь, – Раймон твёрдо кивнул, – запри дверь.

Подняв на руки маленькое тельце, он отнёс Ламию к стене. Вампир содрогнулся, увидев, что в этом месте обои уже украшают алые разводы.

Ламия смотрела перед собой огромными слепыми глазами, и Раймон не мог понять, в сознании она или нет. Он прислонил её к стене и, взяв кинжал, пригвоздил одну ладонь вампирши к стене.

– Что ты делаешь? – подошедшая вплотную Свеа поморщилась. – Давай её сюда.

Она отодвинула бархатную штору совсем рядом, и Раймон увидел вделанные в стену крюки. Как пользоваться такими устройствами, он не знал, но при помощи Свеа закрепил бесчувственное тело на стене. Крюки оказались для Ламии слишком высокими, и пришлось удлинить спускавшиеся с них цепи, но это было даже к лучшему – теперь кровь, капавшая с рассечённого запястья Свеа, падала прямо на губы принцессы. Когда третья капля коснулась её кожи, Ламия дёрнулась, приоткрывая рот, и острый язычок поймал следующую.

Процесс шёл медленно. Свеа с трудом держалась на ногах с самого начала, а по мере того, как её жизнь переходила к Ламии, стоять становилось всё тяжелее.

Когда Ламия зашевелилась, и взгляд её стал осмысленным, Раймон вынул воткнутый в стену кинжал и приставил к её горлу. В глазах Ламии вспыхнула ненависть. Раймон снова наклонился к ней и прикусил шею рядом со следами от прошлого укуса. В ней всё ещё было мало крови, но он выпил и эту. Раймон чувствовал, как неведомая ранее сила наполняет его тело с каждым глотком, и сила эта пылала огнём в его венах. Голова кружилась. Жажда изменила цвет, и хотя он пил за вечер уже третью жертву, становилась лишь сильнее с каждой секундой.

Он отстранился, уступая место Свеа, и всё повторилось снова. Они менялись местами ещё трижды. Свеа уже висела в его руках, и запястье её у губ Ламии приходилось придерживать Раймону. Наконец кровь перестала сочиться из надреза, и сам надрез уже не пытался затянуться. Ламия слабо вращала глазами, но двинуться не пыталась.

Подняв Свеа на руки, Раймон подошел к окну. Прикрывая голову командора краем плаща, он плечом разбил стекло. Он сам не знал, как сделал то, что произошло потом. Просто осознание того, что он может это сделать, наполняло каждую клеточку тела, когда оно рассыпалось обрывками тьмы. Сознание разделилось на сотни кусочков, и каждый из этих осколков был занят мыслями о том, как удержать бесчувственное тело командора, поднимаясь в ночное небо.

***