Владыки Безмирья

За эти дни я видел Риду несколько раз. Это было странно, даже дико, и все-таки: бродя в свободные часы по городу, я по много раз проходил мимо храма, так что мне удавалось видеть ее. Пару раз я видел ее на территории храма в компании других послушниц. Они следовали по каким-то делам, переговариваясь негромко и сдержанно. Однажды я увидел Риду одну, она шла вдоль аллеи на территории храма и несла в руке небольшую корзинку с красными яблоками. Я окликнул ее раз, два, но она не обернулась. Может быть, не расслышала. Может быть, наоборот, расслышала, но предпочла сделать вид, что ничего не было. Я проводил ее, следуя за ней вдоль разделявшей нас решетки забора. Потом Рида свернула во внутренний двор и скрылась из вида. А один раз я случайно увидел ее в городе. Рида куда-то шла - снова в компании других послушниц, но на этот раз шумных, веселых и щебечущих, словно стайка мелких птиц. Девушки были одеты в одинаковые бело-синие платья с темными накидками, у некоторых в руках были зонтики, кошелки  или изящные ридикюли. Я было бросился к этим девушкам, но тут же остановил себя. Окруженная своими приятельницами, Рида, как и все они, смеялась, но улыбка у нее была какая-то деревянная. Я вспомнил о том, что Боггет беспокоился о ее рассудке, и подумал, что Рида, возможно, все-таки немножко сошла с ума.

Не знаю, заметила она меня или нет. Я бы предпочел, чтобы она меня не видела, поэтому я достаточно быстро отступил за угол ближайшего здания и не стал преследовать компанию прогуливающихся послушниц. Побродив по улицам еще какое-то время, я вернулся в училище. Я хотел отыскать Кифа, чтобы дать ему ответ. Но навстречу мне во дворе училища попался только Тим.

 - Что с тобой? - спросил он. - На тебе лица нет.

 - Да так... Ничего.

Тим понимающе улыбнулся.

 - С Ридой виделся?

 - Да... Нет. В смысле, да, я видел ее, но...

Перед моими глазами снова промелькнули голубые с белым платья послушниц, их темные накидки, веселые лица, страшная улыбка Риды. Я хотел бы, очень хотел, чтобы все, что я чувствую, наконец выплеснулось в слова. Но правда была в том, что боль от потери Риды я уже не чувствовал так остро. Я все еще был бы счастлив ее вернуть - но и с тем, что мы расстались, я начал примиряться.

 - Я не могу ее понять, - сказал я Тиму.

 - Да не надо понимать Риду, - с готовностью ответил он. - Зачем? Ты лучше прости ее.

Я задумался. Простить? Но я не сердился на Риду. После всего, что она сделала, - я не сердился на нее. Она могла сделать и больше. И я уже давно понял, что мне слишком больно, если я пытаюсь вырвать чувства к ней из своего сердца. Поэтому я решил, что не стану делать этого. Будем считать, что Рида оставила их мне на память о том, что было между нами. Они часть моей жизни, с ними мне лучше, чем без них. И что бы ни случилось впредь, любовь к Риде останется в моем сердце. Когда-то я сказал ей, что люблю ее, всегда любил и буду любить только ее одну, и ничто этого не изменит. Я не нарушу своего слова - так я решил.

 - Мне не за что ее прощать.

Тим усмехнулся.

 - Есть за что. Она ведь не научила тебя жить без нее, - заявил он с подростковой прямолинейностью. - Она даже не сказала тебе, что однажды ты останешься один.

Я было рассердился на него за эти слова - сговорились они с Боггетом, что ли?.. Но вдруг мне отчего-то стало легко-легко, и я усмехнулся.

 - Я не один, Тим.

На лице мальчишки отразилось недоумение. «Не буду я ему ничего объяснять», - злорадно подумал я. Но, может, я бы и сказал ему что-нибудь, однако послышался голос Боггета:

 - Наконец-то ты явился!

Инструктор подошел к нам.

 - Кое-кто хочет увидеться с тобой, - сказал он мне. - Сегодня в девять вечера, трактир «Костяная башня».

«Интересное у него пристрастие к башням, - думал я, направляясь на назначенную встречу. - В прошлый раз была часовая, в этот раз трактир с необычным названием». Где находится это место, объяснил Боггет. Никаких паролей не было. Инструктор сказал, что меня встретят и проведут. Бояться мне было нечего, так что я шел спокойно, хотя и вышел из училища с запасом времени.

«Костяная башня» располагалась в беленом двухэтажном зданьице в старой части города. Широкая вывеска, висевшая над входом и украшенная белыми прямоугольниками с черными точками, разъяснила смысл названия: это было место, где собирались любители поиграть в домино. Стук костяшек, прорывающийся сквозь звуки голосов, и прочий обычный шум вечернего трактира донесся до меня, когда я был еще на пороге. Войдя внутрь, я не успел толком оглядеться, как ко мне с приветливой улыбкой, словно мы были давно знакомы, подошел молодой смуглолицый мужчина. Он приветственно взмахнул рукой в воздухе и тут же сделал другой жест, предлагая следовать за собой. Кажется, он что-то при этом сказал, но я не расслышал.