Владыки света

Где-то здесь должен быть подвох. Проживая день за днем, Майкл пытался его отыскать. Его отстраненность от предписанного сценария никуда не делась. Он так и не оказался ни во что вовлечен без остатка, даже в самые сложные хирургические операции. Впрочем, таковые случались нечасто. Медицина свелась в основном к травмам от несчастных случаев — даже Исмаилу было не под силу заставить пьяных водителей не попадать в аварии — и ухаживанию за хроническими больными и умирающими.

Майкл стал реже появляться дома; тамошняя идеальная для его новой личины обстановка стала вызывать у него дрожь. Ее прикрывающаяся фальшивым уютом пустота напоминала ему обо всем, чего он лишился, — в частности, о Сьюзен. Порой ему случалось простаивать смены по тридцать шесть часов. Это озадачивало персонал больницы, ведь остальные старшие врачи нарабатывали от силы по двадцать часов в неделю. Майкл, однако, выдал это за причуды трудоголика, решившего поднатореть в травматической хирургии. Этому все поверили, ведь теперь все верили всему. Мир и согласие стали новым правилом хорошего тона.

Было совершенно невозможно измыслить какой-либо способ загнать Исмаила в угол. На какое-то время оставалось удовлетвориться бесцельным бунтом. В качестве такового Майкл выбрал злоупотребление сигаретами и ночные бдения в ординаторской за телевизором и бутылкой виски. По прошествии недели, однако, ощущение бесцельности взяло верх, и он с этим покончил, найдя утешение в блужданиях по тем районам города, которые служили последним оплотом грязи и преступности.

Во время одной из таких прогулок Майкл углядел бродягу, роющегося в мусорном контейнере. Он бросился к нему, на секунду вообразив, что это тот самый обитатель ночлежки, который его освободил. На бродяге была надета куча заношенных, дурно пахнущих одежек, посеревших от многочисленных стирок.

— Эй, мужик, ты меня помнишь? — с надеждой позвал Майкл, однако еще прежде, чем он перехватил сконфуженный взгляд бродяги, он понял, что выдает желаемое за действительное.

— Я ж никого не трогаю, — пробормотал бродяга, сбрасывая руку Майкла со своего плеча. — Я просто иду себе своей дорогой.

— Да, правда, извини, — сказал Майкл, собравшись было уйти прочь с этой грязной улочки, но безобидные слова бродяги заставили его встрепенуться.

— Так ты просто идешь своей дорогой? — спросил он. — А я уже и забыл, как это.

— Хы? — промычал бродяга.

— Ты дал мне ключ к разгадке, — сказал Майкл. — Знаешь, какой? Спорю, что не знаешь.

Майкл обвел взглядом осколки стекла и обрывки бумаги, усеивавшие все вокруг. Им овладело такое возбуждение, что он даже перестал замечать жуткую вонь.

— Кое-кто говорил мне, что, если человек не знает, куда ему идти, ему совершенно все равно, откуда начинать. Так вот, я начну отсюда.

Заметив, что бродяга собирается задать стрекача, Майкл ухватил его за руку.

— Никто не собирается делать тебе ничего плохого. Я просто хочу, чтобы ты передал кое-кому от меня весточку.

Заметив валявшуюся на земле обложку от «Трех мушкетеров», он подобрал ее.

— Какую еще весточку? Да я никакого адреса не прочту, — пробормотал бродяга.

— Это неважно, — сказал Майкл. Не то чтобы он чувствовал себя совсем уж счастливым, но возликовал, испытав первый вкус силы. Он понял, что до развязки остался один шаг. — Вот тебе двадцать долларов. Просто сделай то, что я тебе скажу, ладно?

Он сунул в руки бродяге конфетную обертку, обхватив их ладонями, словно фокусник, просящий зрителя вытянуть карту из колоды. Их глаза встретились. Это нисколько не напоминало что-нибудь вроде гипнотического сверления взглядом, но разжав ладони, мужчина увидел у себя в руках двадцатидолларовую банкноту. По его лицу расползлась широкая улыбка. Майкл улыбнулся в ответ; его сердце готово было выскочить из груди. Вот оно!

— Мне нужно что-нибудь запомнить? — обеспокоено спросил бродяга, не решаясь сунуть банкноту в карман. Нелады с полицией отнюдь не были ему в диковинку.

— Просто слушай, что я тебе скажу, — настойчиво сказал Майкл, придавая своему голосу точные интонации человека, наговаривающего сообщение на автоответчик. — Я знаю, чего вы от меня хотите. С этого момента я готов взять это на себя. Никакого страха, никаких сомнений, никаких иллюзий. — Он сделал паузу, раздумывая, не следует ли добавить к этому что-либо более конкретное. — Я не знаю точного адресата этого сообщения, но уверен, что отправляю его куда нужно. Из всех, кого я здесь встретил, это первый человек, идущий своей дорогой, так что он так или иначе направляется к вам. Будьте к нему добры, и… — Майкл понял, что начинает говорить лишнее, что даже само по себе это сообщение не так уж необходимо. — Ладно, это все, — сказал он.