Владыки «Железного Дракона»

Все еще лишенный способности двигаться властью его Истинного Имени, Призматический Король исчезал в кислотном озере, буйствующая ярость эфирной химии неумолимо разрушала его физическую оболочку. Над поверхностью осталась одна лишь голова, фасеточные глаза пылали бешенством, а затем и она скрылась в разлагающей жиже. Душераздирающий крик разнесся по задымленному цеху, вопль вечной ярости и ненависти сотряс зависшую в воздухе гору до самого ее основания.

Секундой позже демон окончательно растекся золотым пятном на поверхности дымившегося озера.

Из всего воинства Хаоса лишь один задержался, чтобы стать свидетелем распада Призматического Короля. Искаженный чародей левитировал над едкой жижей, поддерживая себя в воздухе мощным колдовством. Пернатый нарост на его шее печально скулил, но чародей просто смотрел на дальний край разрушительного водоема, где стоял Грокмунд. Эфирный химик испытывал удовлетворение, видя бешенство в глазах хаосита. Культисты отвели ему роль жалкой пешки, которая должна была освободить их демона. Но в результате именно жалкая пешка вырвала из их рук победу и разрушила их дьявольские планы.

Чародей пытался вспомнить наиболее мучительное заклинание и направить его на дуардина, но тут Грокмунд отпустил машинные рычаги. Разведя руки в стороны, он упал спиной в химическое озеро. Шок от погружения был настолько силен, что все нервные окончания выключились, словно их сожгло болью. Растворяясь в кислоте, Грокмунд не чувствовал ничего.

Готрамм и его команда спешили по темным коридорам наружу. Привыкшим к пагубному сиянию Призматического Короля глазам свет от трутных горелок – дуардины развесили их на колоннах и стенах, отмечая путь, – казался не ярче, чем от спички. Харадронцев догоняли вопли культистов, которых настигали потоки токсичных газов из плавильного цеха. Крики боли заставляли дуардинов ускоряться. Каждый смертельно устал, большинство были ранены, однако харадронцы откуда-то находили в себе силы бежать все быстрее.

Лишь когда они услышали сотрясший воздух отчаянный крик, который сменила абсолютная тишина, дуардины поняли, что Грокмунд справился. Готрамм больше не ощущал злого присутствия Призматического Короля, его тело больше не дрожало от не поддававшегося описанию ужаса.

– Должно быть, Грокмунд убил этого гада, – задыхаясь, произнес на бегу Готрамм.

Он посмотрел назад, туда, откуда они отступали, и увидел, как волна реагентов накатила на колонну и загасила прикрепленную к ней горелку. Зрелище заставило его напрячься еще сильнее: дуардин прекрасно отдавал себе отчет, что газы потушат его жизнь с той же легкостью, как и источник света.

– Капитан, думаешь, он уцелел? – с отчаянной надеждой в голосе спросил один выживший арканавт.

– Даже если он поднялся над всей этой химической дрянью, он оказался бы в ловушке, – развеял Хоргарр надежды воина. – Если его не убьет кислота, то пары точно прикончат. Нет, Грокмунд задумал верную смерть, и он сам это прекрасно понимал. Он выиграл для нас шанс на спасение.

– И шанс уничтожить демона, – добавил Готрамм и вновь обернулся.

Опережая облако газа, на них неслась какая-то темная фигура. Готрамм на секунду заколебался, подумав, что это мог оказаться еще один дуардин. Но как только во мраке сверкнула золотая маска культиста, он направил пистолет и выстрелил. Пуля тяжело ранила человека в бок. Хаосит повалился на пол, и в следующее мгновение его накрыло химическим облаком.

Готрамм вернул пистолет за пояс и припустил вслед за остальными. Он колебался с выстрелом, потому как в нем тоже жила надежда. Он не верил, что Грокмунд мог спастись, но надеялся, что это удалось Брокрину. Последний раз, когда капер видел капитана, он схватился один на один с воином Хаоса в доспехах. Только своевременное появление Брокрина и Друмарка дало дуардинам предышку, необходимую для организованной контратаки. Если бы не капитан и сержант, культисты Призматического Короля одолели бы арканавтов. А после принесли бы в жертву, как Турика.

Вернуть Друмарка уже не удастся, но Готрамм надеялся, что Брокрин уцелел. Он был в огромном долгу перед капитаном. И хотел принести ему глубочайшие извинения. Брокрин оказался прав во всем, но команда была слишком слепа, чтобы увидеть его правоту. Они подняли бунт против лидера, который изо всех сил стремился удержать их от путешествия, что не принесло им никакой награды, лишь опасности и смерть. Готрамм был в долгу перед вышестоящим офицером, против которого сам же восстал. И теперь он боялся, что времени вернуть долг у него не осталось. Залы вокруг спасавшихся бегством дуардинов зашатались. С потолка посыпались пыль и камни. Дрожь была настолько сильной, что едва не сбила дуардинов с ног, харадронцы спотыкались, размахивали руками, лишь бы сохранить равновесие. Они сцепились пальцами и бежали, поддерживая друг друга. Дуардины понимали: сейчас упасть на пол означало свалиться в гнавшуюся за ними волну кислоты.

– Гора раскалывается на части! – крикнул Готрамм своей команде.