Влас Дорошевич. Судьба фельетониста

Душан Петрович Маковицкий, секретарь и врач Толстого, летописец последних шести лет его жизни, сопровождавший писателя в дни бегства, занес в дневник: «Прочли сыщицкий номер „Русского слова“ с фельетоном Дорошевича „Софья Андреевна“. Сплошное вранье. Но оно на руку Софье Андреевне»^[1147]. Реакция верного друга и последователя Толстого понятна. Современник тех событий, зять Гиляровского, в ту пору студент, а впоследствии известный искусствовед, член-корреспондент Академии художеств СССР Виктор Михайлович Лобанов пишет: «Не помнится, насколько это выступление Дорошевича уменьшило печатные нападки на С. А. Толстую, но, во всяком случае, фельетон произвел сильное впечатление на многих, кто следил за длительной полемикой вокруг наследия Л. Н. Толстого»^[1148]. А Софье Андреевне фельетон Дорошевича понравился, о чем свидетельствуют воспоминания врача А. П. Семеновского: «Фельетон Дорошевича С. А. очень хвалит, так как он описывает ее состояние», и «он один только понял меня»^[1149]. В апреле 1919 года, за полгода до смерти, она запишет в дневнике: «Хотелось перечитать статью Дорошевича после ухода Льва Ник. „Софья Андреевна“, и не могла, не вижу ясно»^[1150]. Может быть, в последние месяцы жизни, думая о прожитом, она искала духовной поддержки, и хотелось перечитать давнюю публикацию, в которой она видела себя оправданной перед судом общества. Последнее утешение…

20 мая 1914 года Дорошевич навестил С. А. Толстую в Ясной Поляне, они вместе ходили на могилу писателя, принесли цветы. Тогда же Софья Андреевна сообщила об этом В. Ф. Булгакову: «Сегодня был неожиданный гость — из „Русского слова“ — Влас Михайлович Дорошевич, который едет на автомобиле до Севастополя. Ходили с ним на могилу, много болтали, а зачем он приезжал — неизвестно. После обеда уехал, очень, видно, довольный»^[1151].

Зачем приезжал? Наверное, была какая-то потребность души… Вспоминались встречи и беседы с писателем. Об одной он упомянул: «Лев Николаевич находил, что правы только анархисты»^[1152]. А что бы он сказал сейчас? О ситуации в стране, о газете… Дорошевич знал, что Толстой был регулярным читателем «Русского слова». На страницах газеты состоялась первопубликация его статьи «О Шекспире и о драме» (1906 г.), а из наследия писателя были напечатаны рассказ «Зеленая палочка» и пьеса «Живой труп» (1911 г.). В сентябре-октябре 1913 года в «Русском слове» печатались «Мои воспоминания» сына писателя И. Л. Толстого.

Имя Льва Толстого в «Русском слове» — это, конечно же, было чрезвычайно почетно. Тем более что газета стремилась быть не только ведущим общественно-политическим, но и крупным литературным изданием. Попасть на столбцы «Русского слова» в ту пору мечтали многие литераторы. Шутка сказать — к 1913 году газета имела тираж в триста тысяч экземпляров! Какое издание могло сравняться с «Русским словом» по читательской популярности? Традиционно считалось, что русская литература жила в толстых журналах. Но разве могли и старые, почтенные издания, такие, как «Русская мысль» и «Вестник Европы», и новые либеральные «толстяки» «Русское богатство» и «Мир Божий», и недолговечные модернистские журналы «Мир искусства», «Весы», «Золотое руно», «Аполлон» дать своим авторам такую широчайшую аудиторию, какую им предоставляло «Русское слово»? Наконец, напечататься в «Русском слове» — это было своего рода патентом на имя, на известность. Может быть, поэтому в редакции не спешили с «введением в оборот» малоизвестного имени. Поэт Владимир Пяст, предпринявший попытку сотрудничать с «Русским словом» (с этой целью ездил на юбилей Стриндберга в Стокгольм), свидетельствует в своих воспоминаниях: «Право подписываться в этой газете ценилось очень высоко. Чья-нибудь напечатанная там подпись сразу составляла литератору имя»^[1153]. Корней Чуковский записал в дневнике: «Тогда казалось, что „Рус. слово“ — а значит и Дорош <евич> — командует всей русской культурной жизнью: от него зависела слава, карьера, — все эти Мережковские, Леониды Андреевы, Розановы — были у него на откупу, в подчинении»^[1154]. Была очевидна и материальная выгода сотрудничества в популярной ежедневной газете, которую тот же Пяст называет «баснословно богатой». В писательской среде прекрасно были осведомлены о том, как щедро платит своим авторам «Русское слово». Передавались слухи о невероятных заработках ведущих сотрудников и особо уважаемых авторов.