Власов как «монумент предательству»

Как пишется в книге «Разгром немецких войск под Москвой», «Одновременно с наступлением 1-й ударной армии от Москвы в районах Лобня, Сходня, Химки и севернее сосредоточились войска 20-й армии (64, 35, 28,43-я стрелковые бригады, 331-я и 352-я стрелковые дивизии) и выходили на рубеж Черная, Хлебниково, Мелькисарово, Усково между 1-й ударной и 16-й армиями. С этого рубежа армия по приказу командования фронта должна была начать частью сил наступление в общем направлении на Холмы, нанося контрудар во фланг группировке противника, вышедшей к Красной Поляне.

Во исполнение этого приказа армия с утра 2 декабря силами 331-й стрелковой дивизии и 28-й стрелковой бригады перешла в наступление с задачей разбить противника в районе Красная Поляна, Владычино, Холмы»^{129}.

Словом, контрудары 1-й ударной и 20-й армий, проведённые ограниченными силами, не дали особого территориального эффекта, но сыграли свою положительную роль в задержании наступления противника на столицу^{130}.

Теперь о вводе в бой переданных танковых бригад: «На солнечногорском направлении 4 декабря 20-я армия вела ожесточённые бои за краснополянский узел сопротивления. 8 декабря город Красная Поляна был освобождён. Армия, имея впереди танковые части, начала развивать наступление на Солнечногорск. 24-й танковой бригаде, которой командовал полковник В.П. Зелинский, была поставлена задача преследовать противника в северо-западном направлении, перерезать Ленинградское шоссе севернее Солнечногорска, не допустить отхода войск противника и подхода его резервов. 31-я танковая бригада полковника А.Г. Кравченко должна была вести наступление на Солнечногорс, обходя его с юга; 134-му отдельному танковому батальону предстояло нанести удар по солнечногорской группировке с юго-запада, а 135-му обеспечивать левый фланг армии. 24-я и 31-я танковые бригады, смело обходя опорные пункты врага, скрытно, по лесным дорогам, вышли на основные коммуникации гитлеровцев и, создав угрозу окружения, вынудили их к отходу. 12 декабря 20-я армия освободила Солнечногорск. Первой из танковых войск в город ворвалась 31-я танковая бригада»^{131}.

А как же миф про 15 танков? Всё дело в том, что почти всегда он несёт с собой не только событие, но и героя!

Кстати сказать, например, 145-я танковая бригада на 16 ноября 1941 г. имела 67 танков (в т.ч. 9 KB, 29 Т-34,29 лёгких), 31-я танковая бригада на 16 ноября 1941 г. имела 44 танка (в т.ч. 3 KB, 12 Т-34, 29 лёгких), 24-я танковая бригада на 16 ноября 1941 г. имела 37 танков (в т.ч. 3 KB, 11 Т-34, 23 лёгких танка).

Поэтому когда читаешь у В. Батшева про «Спасителя Москвы» в книге «Власов», невольно обращаешь внимание на такие перлы: «Армии ещё не было, и Андрей Андреевич должен был её организовать из остатков разбитых полков и дивизий»; «Власов, несмотря на скудные силы, решился на контрнаступление. Это было рискованным, но казалось единственным средством, чтобы замедлить немецкое наступление»; «С несколькими танками, которыми Власов командовал лично, и моторизованными частями ему действительно удался неожиданный прорыв немецкого фронта»; «На следующий день, 6 декабря, Власов принял второе решение, окончательно определившее судьбу боя за Москву, — он приказал продолжать контрнаступление, не имея точных сведений о положении противника»; «Почти сто километров гнала их 20-я армия Власова через Волоколамск до Ржева. Фронт пришёл в движение. Впервые германским дивизиям удалось нанести поражение. Москва была спасена, её спасителем был Власов»^{132}.

Если даже допустить, что генерал Сандалов в своих мемуарах соврал об отсутствии Власова в армии до 19 декабря, то вряд ли кто-то может усомниться в директивах штаба Западного фронта, на основании которых и действовала 20-я армия, как впрочем, и другие. При этом маршал Рокоссовский в своих мемуарах отметил: «Наступление развивалось успешно. Соседняя справа 20-я армия, правда, медленно, но шла вперёд на солнечногорском направлении»^{133}.

О том, как командовал Власов в январе 1942 г., есть весьма любопытные свидетельства и документы.

Например, в директиве командующего войсками Западного фронта ещё от 9 декабря 1941 г. подчёркивалось: «3. Практика наступления и преследования противника показывает, что некоторые наши части совершенно неправильно ведут бой, и вместо стремительного продвижения вперёд путём обходов арьергардов противника ведут фронтальный затяжной бой с ним. Вместо обходов и окружения противника выталкивают с фронта лобовым наступлением, вместо просачивания между укрепления противника топчутся на месте перед этими укреплениями, жалуясь на трудности ведения боя и большие потери»^{134}.