Власовщина. РОА: белые пятна.

„Пятого марта 1942 года я поехал на фронт по Волоколамскому шоссе. Впервые я увидел развалины Истры, Ново-Иерусалимского монастыря: все было сожжено или взорвано немцами…

Я проехал через Волоколамск. Возле Лудиной горы в избе помещался КП генерала А. А. Власова. Он меня изумил прежде всего ростом – метр девяносто, потом манерой разговаривать с бойцами – говорил он образно, порой нарочито грубо и вместе с тем сердечно. У меня было двойное чувство: я любовался, и меня в то же время коробило – было что-то актерское в оборотах речи, интонациях, жестах. [8] Вечером, когда Власов начал длинную беседу со мной, я понял истоки его поведения: часа два он говорил о Суворове, и в моей записной книжке среди других я отметил: „Говорит о Суворове как о человеке, с которым прожил годы. [9]

На следующий день солдаты говорили со мною о генерале, хвалили его: „простой“, „храбрый“, „ранили старшину, он его закутал в свою бурку“, „ругаться мастер“…

…До трех часов мы проговорили: вернее, говорил Власов – рассказывал, рассуждал. Кое-что из его рассказов я записал. Он был под Киевом, попал в окружение; на беду простудился, не мог идти, солдаты его вынесли на руках. Он говорил, что после этого на него косились (?). „Но тут позвонил товарищ Сталин, спросил, как мое здоровье, и сразу все переменилось“. Несколько раз в разговоре он возвращался к Сталину. „Товарищ Сталин мне доверил армию. Мы ведь пришли сюда от Красной Поляны – начали чуть ли не с последних домов Москвы, шестьдесят километров отмахали без остановки. Товарищ Сталин меня вызвал, благодарил…“ Рассказывая о повешенной девушке, выругался: „Мы до них доберемся…“ Говоря о военных операциях, добавлял: „Я солдатам говорю: не хочу вас жалеть, хочу вас сберечь. Это они понимают“. [10]

…Часто он вставлял в рассуждение поговорки, прибаутки, были такие, каких я раньше не знал; одну запомнил: „У всякого Федорки свои отговорки“. Еще он говорил, что главное – верность; он об этом думал в окружении. „ВЫСТОИМ – ВЕРНОСТЬ ПОДДЕРЖИТ…“ [11]

Рано утром Власова вызвали по ВЧ [12] . Он вернулся взволнованный: „Товарищ Сталин оказал мне большое доверие…“ Власов получил новое назначение. Мгновенно вынесли его вещи. Изба опустела… А я думал о Власове. Мне он показался интересным человеком, честолюбивым, но смелым; тронули его слова о верности…

Полковник Карпов мне сказал, что Власов получил командование 2-й Ударной армией, которая попытается прорвать блокаду Ленинграда, и я подумал: что ж, выбор неплохой…“