Власовщина. РОА: белые пятна.

«20 АПРЕЛЯ 1945 г.

Для высших командных инстанций начинается последний акт драматической гибели германских вооруженных сил.

Передовым танковым подразделениям русских удалось про — рваться в район Бурата, находящегося в 18 км от Цоссена, где на протяжении многих лет располагалась ставка верховного командования вооруженных сил (ОКВ), штаб оперативного руководства вооруженными силами ОКВ, а также генеральный штаб сухопутных войск.

На основании событий этого дня на фронте можно сделать следующие выводы относительно Преследуемых противником целей:

НА ФРОНТЕ СОВЕТСКИХ ВОЙСК ЧЕТКО ВЫРИСОВЫВАЕТСЯ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА НА БЕРЛИН, В ТО ВРЕМЯ КАК НАСТУПЛЕНИЕ В САКСОНИИ И В РАЙОНЕ ШТЕТТИНА ИМЕЕТ ЦЕЛЬЮ СКОВАТЬ КРУПНЫЕ НЕМЕЦКИЕ СИЛЫ…».[213]

Значит, «главный удар на Берлин» — такова цель «противника». Осуществляет этот удар в районе Франкфурта-на-Одере, Коттбуса и Люббена снова все тот же Жуков. Как-то опять складно получается… Но об этом чуть позже.

Власовскую дивизию немцы решили по-быстрому по железной дороге перебросить к месту боев. Для этого выделили почти 40 эшелонов. На каждый эшелон нашли по два паровоза. В тех-то условиях — фантастика! У немцев счет уже шел на дни и часы. Но тут «вдруг заартачился» командир дивизии Буняченко. Он наотрез отказался грузить свою дивизию в эшелоны, мол, только пешком, на своих двоих. Его «поддержал» Власов. Аргумент был самый смехотворный.

Артемьев эти аргументы излагает так:

«Переброска дивизии по железной дороге была намечена отдельными эшелонами и таким образом, что все части дивизии во время перевозки нарушали целостность своей организации и выходили из подчинения своих командиров… Части и подразделения, вышедшие на время следования из подчиненности своих командиров, были бы дезорганизованы, а между эшелонами нарушилась бы всякая связь. В этих условиях не было боеготовности и разоружить дивизию не представляло никакого труда»,

— хороший, наверное, комполка был Артемьев, но здесь он несет явную чушь, и то верно, дело тут в другом. Дело было в сроках появления дивизии Власова на передовой линии фронта. Чьих сроках? Кто их установил? И почему они расходились со сроками немцев?…

Расчет движения пешим порядком был произведен таким образом, чтобы двигаться в среднем по 40 километров в ночь, делая большие остановки на отдых по 36 часов через каждые 2–3 перехода. Предполагалось в течение двух недель достигнуть города Нюрнберга, до которого было свыше 300 километров. И дошли они, загребая пыль сапогами, через Ульм, Донауверт, Тройхтлинген, Вайсенбург.

А в Нюрнберге вдруг все поменялось на 180 градусов:

Буняченко заявил, что теперь он не только согласен, но и требует, чтобы его дивизия теперь ехала «на двойной паровозной тяге». И немцы обрадовано подогнали на станции Эрланген и Форхгайм, что в 20–30 километрах севернее Нюрнберга, те 40 эшелонов с двумя паровозами на каждый. Дивизия проворно погрузилась в вагоны и, больше не опасаясь «нарушить организационную структуру дивизии, управление частями и подразделениями», покатила курсом на Франкфурт, который стоит на реке Одер. Кто скомандовал ему пересесть на паровоз? У кого вдруг изменились сроки, стали поджимать события?

Здесь можно еще раз, как говорится, заглянуть в архивную цинковую коробку:

«Центр. Волкову. Ваша дивизия должна появиться на фронте в районе Люббена — Франкфурта-на-Одере — Коттбуса не ранее 2 апреля. Далее действовать по плану «Цитадель-2»…«Но эта шифровка, этот приказ из Москвы Власов получил после того, как сообщил в Москву о приказе Гиммлера, который оказался «как гром с ясного неба… Первой дивизии РОА сняться моментально с места стоянки и следовать на фронт между Штеттином и Берлином», как выразился А.Казанцев.

И уж после этой шифровки состоялся тот разговор между Гиммлером и Власовым об участке фронта юго-восточнее Берлина.