Власовщина. РОА: белые пятна.

Это же информация для Лукина и для тех, кто в это время находился «в соседней комнате, в которой, как я знал, собрались мои товарищи по плену, генералы и старшие офицеры Советской Армии». Этими словами Власов не только информирует Лукина, «генералов и старших офицеров Советской Армии», кто еще из генералов попал в плен, но и ориентирует их, вселяя веру в то, что не все предатели, что армию предателей собрать почти невозможно, никто не идет в нее, не должны идти в нее и вы. Только плотно зашоренный не видит истинного смысла слов, которые произносит Власов. По логике, предатель Власов должен говорить Лукину как раз все наоборот: генерал Снегов, генерал Понеделин, генерал Карбышев уже согласились, уже сотрудничают, уже работают на благо РОА, очередь за тобой, «господин генерал» Лукин, и тех, кто в «соседней комнате». К тому же, как мы увидим ниже, проблем с формированием РОА у Власова, к большому нашему сожалению, не было.

Прямой начальник Власова Музыченко тогда оказался в плену, а подчиненный генерал-лейтенанта Музыченко Власов сумел-таки вырваться из вражеского окружения. Сказывалась школа! Музыченко тоже, как и Лукин, дожил до Победы, вернулся домой и умер своей смертью в кругу семьи. Попал в окружение тогда и командующий КОВО генерал-полковник М.П. Кирпонос. Живым оттуда он так и не вышел. В подчинении у Власова 22 июня 1941 года был 4-й механизированный корпус. По нынешним представлениям — это что-то вроде полка Космических войск: 36 080 человек личного состава, 1031 танк, 100 полевых орудий, 36 орудий противотанковой обороны, 36 зенитных орудий, 186 минометов, 268 бронемашин. Это правда, что были проблемы с комплектованием, но как-то все-таки выкручивались. Соотношение сил и средств в полосе Киевского особого военного округа, в состав которого входил и мехкорпус Власова, на 22 июня 1941 года выглядело так: дивизий — 1,6 к 1; личного состава (тыс. человек) — 1,2 к 1; орудий и минометов — 1,4 к 1; танки: средние (Т-34) и тяжелые (KB) — 3,5 к 1; легкие (Т-26, БТ-7) — 5 к I… и все в нашу пользу.

Кроме 4-го мехкорпуса Власова, сражался там же в районе Львова 9-й мехкорпус Рокоссовского. На третий день войны Рокоссовский крупно потеснил южнее Клевани 3-й моторизированный корпус немцев, а наш 19-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск Н.В. Фекленко отбросил немцев на 25 километров на юго-запад от Ровно.[46]4-й мехкорпус Власова вообще-то никак не принимал участия в контрударах ни 23, ни 24, ни 25 июня. Его основные силы направили в район Мостиска для контрудара по противнику, прорвавшемуся в стыке между 6-й и 26-й (командующий генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко) армиями. Но из этого маневра так ничего путного и не вышло. Воюет Власов не хуже, но и не лучше других. У Рокоссовского и Фекленко получается даже лучше, чем у Власова.

О Власове, кажется, забыли и думать в Москве. Но вот что рассказывает Власов Эренбургу о тех днях и событиях.

«До трех часов утра мы проговорили; вернее, говорил Власов — рассказывал, рассуждал. Кое-что из его рассказов я записал, — сообщает Эренбург. — Он (Власов) был под Киевом, попал в окружение; на беду простудился, не мог идти, солдаты его вынесли на руках. Он говорил, что после этого на него косились. «Но тут позвонил товарищ Сталин, спросил, как мое здоровье, и сразу все переменилось». Несколько раз в разговоре он возвращался к Сталину. «Товарищ Сталин мне доверил армию. Мы ведь пришли сюда от Красной Поляны — начали чуть ли не с последних домов Москвы, шестьдесят километров отмахали без остановки. Товарищ Сталин меня вызвал, благодарил». Этот разговор проходил в начале марта 1942 года на фронте в районе Волоколамска, возле Лудиной горы, в избе помещался КП генерала А.А. Власова».

Я не помню, чтобы еще какому-нибудь генералу, вышедшему, как и Власов, из окружения, лично бы позвонил Сталин и справился о самочувствии. Почему?

15 сентября 1941 года по представлению командования фронта Власов был назначен командующим 37-й армией. Без Никиты Хрущева и здесь, оказывается, не обошлось. Он вспоминает: