Власовщина. РОА: белые пятна.

Русские люди только что вырвались из фашистского ада. Они прошли через все круги ада, они ели трупы, чтобы выжить. Их там вешали и топили, замораживали заживо и, напоив соленой водой, оставляли на солнцепеке умирать, их истязали, использовали в качестве живых мишеней для тренировок в стрельбе, из их кожи делали сумочки, а из трупов — мыло, их… И англичане вместе с французами и американцами снова гнали этих людей обратно в ад, на верную смерть, потому что каждого из них немец узнал бы за километр.

Будто нет бога. Будто нет на этой земле для русского места, кроме как геенны огненной.

«Для первого десанта в Германию были отобраны четверо добровольцев», — сообщает Толстой. Это как? Они что, в благородном порыве к англичанам и всем европейцам рубанули четыре шага из строя? Они сами пришли и попросились? Ради чего? Неужели еще и «За Родину! За Сталина!»? Какие умные англичане! «Добровольцы!» — и концы в воду. Но такие же по уму были и немцы, все наши пленные у них ведь тоже были исключительно — «добровольцы!» — и концы в воду. Надо же! Сталин в качестве добровольца «освобождал народы Европы» — понятно! Но тот «Иван», о котором Николай Толстой только что писал выше: «безграмотный», «темный», «ничего не смыслящий в политике», «даже по-русски плохо говорящий», он-то чего проходит по графе — «доброволец» «по освобождению народов Европы»? Вот она, воочию ложь вселенская. Вот она, наглая уверенность, будто словоблудием можно заменить истину. Вот конкретная морда работорговца, западного гуманиста. Только полный дурак, только неизлечимо больной воспринимает их как правду.

Штрикфельдт вспоминает:

«Как и раньше, приходилось бороться с разного рода запретами. Запрещено было употреблять слова «Россия» и «русский». Под запрет попала и Волга, как «русская река», о которой поется в народной песне. Вместо «русская река» в текст было вставлено «мощная река». Немецкие власти воображали, очевидно, что русские будут петь свои песни с навязанным текстом!

Живо помню совещание в Отделе пропаганды ОКВ/ВПр, созванное для решения вопроса, как следует дальше называть русских солдат в германской армии. Наименование «хиви» было унизительно и непереводимо на русский язык. Граф Штауфенберг специально заехал в Берлин по дороге к своему новому месту службы — в Африку. Я представлял Отдел ФХО. Присутствовали представители ОКВ, Министерства пропаганды и Восточного министерства. Не могу припомнить, был ли также представитель генерала восточных войск.

Штауфенберг требовал перейти к точному термину «доброволец» («Freiwilliger»). Против этого возражали представители Восточного министерства и Министерства пропаганды. Споры затянулись до бесконечности. Наконец Мартин сказал с сарказмом:

«Хорошо, издадим приказ ОКВ, оповещающий все воинские части и все русское население, что воюющих в наших рядах русских солдат следует называть, письменно и устно, «Иванами», что будет соответствовать примерно немецкому «Фриц». Последнее только для разъяснения термина немецкому составу частей», — добавил он со смехом.

Представители министерства наконец согласились. Определение «доброволец» было отвоевано. Так же стала называться и новая русская газета для добровольцев».

«Добровольцев» англичане тоже «нашли». В разведшколе обучили. Кстати, многие из них были добровольцами у нас дома, потом они стали «добровольцами» у немцев, теперь вот у англичан тоже «добровольцы». Кстати, многие из них в свое время окончили советскую разведшколу, потом — немецкую, теперь вот — английскую, ну а дальше что? Дальше — «однако»…

«Однако сначала надо было, по совету английского МИД, сообщить об операции советским властям, то есть НКВД. (Почему НКВД, почему НКВД в Англии — представитель советской власти? Потому что Толстой никакой не историк, а идеологический монстр, он только и делает, что развешивает идеологические флажки, НКВД — один из них.)

Предвидя обычные для НКВД задержки с получением инструкций из Москвы, сотрудник МИД Уорнер выдвинул весьма неожиданное предложение: «Надо совершенно откровенно сказать полковнику Чичаеву[129] о нашем плане и предупредить, что ввиду безотлагательности дела мы намерены осуществить его на следующей неделе». Так кто здесь подлее и вероломнее — «русский НКВД» или «английское МИД»? Чужими подданными распоряжаются, как скотом, и еще обвиняют нас, что мы недостаточно расторопно помогаем им в этом подлом и грязном деле.

Чем все это кончилось? 16 октября 1944 года полковник Чичаев встретился с майором Мандерстамом из ССО (а эта контора пострашнее нашего НКВД) и врезал ему следующее: