Власовцев в плен не брать

Терентьев отвернулся и втянул голову в плечи. Он знал, что ему нечего прятать глаза перед товарищами, что он тоже участвовал в рукопашной, не струсил в трудную минуту. Все это видели. Но он знал и другое: если они выживут в этом бою, который ещё не окончен, и если их не заденет счастливой касательной пулей, то с него, с Терентьева, пожалуй, снимут судимость, а вот Рыкун, получивший максимальный срок, здесь ещё покантуется. Может, потому и злится? Пусть, он имеет на это право. Эта мысль успокоила Терентьева.

Фоминых мучили свои мысли. Докурив, он стрельнул с ногтя в лопухи искрами горящего табака и сказал:

– Пленных добивать… – И махнул рукой.

– Туда им и дорога. Переборов хоть душу отвёл, – тут же возразил Рыкун.

– Думаешь, отвёл? Вряд ли. Его горе штыком не отведёшь.

– Натворили мы на этой войне… Как дальше жить будем?

– А ты, Фома, что, выжить думаешь? – усмехнулся Рыкун.

– Думаю. Я ещё батальоном покомандую. До их городов и деревень дойти хочу.

– Многие этого хотят. Терентий вон тоже хочет немке засадить. А, товарищ майор?

– Пошёл ты к чёрту! И откуда у тебя, Рыкун, о людях такие поганые мысли? – Терентьев отдувался, утирал грязным платком пот со лба и шеи.

– На этой войне людей уже нет. Есть солдаты. Есть сторона, которая наступает, есть сторона, которая отступает, то есть бежит и бросает своё население на произвол судьбы. Вначале бежали мы, со всеми вытекающими последствиями. Со всем позором и прочим… А теперь бегут они.

– На произвол судьбы, говоришь? Пожалуй, ты прав. Но ты не судьба.

– Почему же нет? Для кого-то я и есть судьба. Я и Переборов со своим штыком. Да и вы все тоже. Все!

– Мы не можем быть судьбой. Мы слишком злые.

– Злыми нас сделала война. И они. – Рыкун кивнул на дверной проём, откуда доносились сдавленные крики и возня. – Судьба не бывает злой или доброй. Она есть, и всё тут. Какая есть…

Из казармы вышел Турчин и приказал всем собраться у стены. Их оказалось двадцать шесть человек. Некоторые были ранены, но уходить в тыл побоялись. Уходить было некуда – всё пространство позади казармы до самого перелеска простреливалось засевшими возле КПП эсэсовцами.

Вторая группа штрафников тем временем выкуривала последних власовцев, засевших в ангаре и ни в какую не желавших сложить оружие. Там слышалась винтовочная стрельба и редкие взрывы гранат. Вскоре оттуда прибежал связной и доложил Турчину:

– Ангар очищен. Захвачен пулемёт с большим запасом патронов. Пленных нет. Взвод сосредоточен возле восточных ворот ангара.

Пленных не было и там.

– Какие потери?

– Двенадцать человек убитыми и примерно столько же ранеными. Тяжёлых решили оставить в ангаре. Надо сообщить санитарам. Остальные пойдут дальше, вместе с нами.

Несколько мин одновременно легли возле КПП и одиночной казармы, стоявшей неподалёку на краю плаца.

– Пристрелочные, – с удовлетворением сказал Рыкун.

– Не попасть бы нам под эти пристрелочные. Гвардейцы лупят – нас в виду не имеют.

– Попадём не попадём…

– Приготовиться к атаке! – рявкнул Турчин, прекращая все разговоры и толки. – Чуприн, а ты давай гони назад, скажи Архипову, чтобы он со своей группой атаковал южную казарму. Вон ту, в соснах. Учти, что там немцы. Штаб. Бумаги пускай соберёт. Всё. Вперёд.

Мины продолжали перепахивать окопы возле КПП и казармы. Пулемёты, всё это время молотившие из кирпичного строения КПП и окон казармы, замолчали, но надежда на то, что миномётчики их подавили, и они не оживут, когда Турчин подаст сигнал к атаке, была очень слабой.

– Рыкун! Переборов! Ко мне!

Рыкун тут же оказался рядом. А Переборов сидел на бревне возле стены и докуривал самокрутку. Он что-то говорил сам себе, размахивал рукой. Иногда доносилось: «В Долбенковском лесу… В Долбенковском лесу…» Перекошенный рот его так и не встал на место. Он не сразу понял, что его зовёт командир. А когда окликнули ещё раз, тут же вскочил с бревна, одёрнул гимнастёрку и с готовностью выслушал приказ.

– Ты запомнил, откуда он бил?

– Да, – ответил Рыкун. – Из-за капэпэ, там у них пулемётное гнездо оборудовано. Мешки с песком видны.

– Если гвардейцы им мину не закинут, он нам к казарме подойти не даст. Ваша задача подползти как можно ближе, но не попасть под мины. Сколько у тебя гранат?

– Две.

– Возьми ещё штуки три. Переборов, и ты возьми. Бросать будет Рыкун. У него это хорошо получается. Рыкун, это твой шанс.

– Может быть.

– Всё. Пошли.

– Постой, Владимир Максимович, я тоже с ними. – И от стены отслоилась грузная фигура Терентьева.

– Это не для тебя, – остановил его Турчин.

– Как же? – недоумённо пожал Терентьев плечами. – А как же мой шанс?

– Мы тут не в подкидного играем, Иван Фёдорович. Пойдёшь вместе со всеми. Начало атаки – по моей команде.

Глава девятая

Взвод Архипова не стал дожидаться конца миномётного обстрела КПП и кинулся на штабную казарму. Дым и пыль относило в сосны, и штрафники смогли незаметно, без стрельбы, подойти довольно близко. Однако их всё же обнаружили. В оконных проёмах засверкали огни выстрелов. Но оборонявшиеся отстреливались вяло. И через минуту штрафники уже запрыгивали в окна казармы.