Власть

Он закурил последнюю сигарету «Голуаз», глубоко затянулся и бросил ее на залитые скипидаром волосы Анхелы Рамос. Голубые язычки пламени поднялись вдоль ее косы, охватили плечи, голову, лицо. Возбужденный до предела Баколод задрал платье, обхватил свой пенис обеими руками и принялся яростно мастурбировать. Через несколько секунд он кончил и зашатался от удовольствия, дыша открытым ртом и испытывая счастье, счастье, счастье.

Грудь его продолжала вздыматься, он вытер руки о платье и пошел к двери. Неожиданно он остановился и замер. Его сумочка. Он не привык ее носить. Боже, он чуть не забыл ее. Куда, черт возьми, она делась?

Точно. Он бросил ее на пол, потому что торопился прикончить эту Рамос. Потому что очень торопился устроить пожар. Какой он все-таки болван. Теперь надо тратить драгоценное время на поиск и сумочки. Шарить в темноте было непросто, но в конце концов Баколод нашел сумочку.

Что за невезение! Сумочка упала в ящик для инструментов и раскрылась от удара. Монеты, бумажник, четки, ключи, все упало в этот чертов ящик. Бросившись на колени, обезумев от этой неудачи, Баколод трясущимися руками начал разбрасывать во все стороны гвозди, болты, отвертки, щипцы, отчаянно пытаясь разыскать свои вещи. Чуть не плача, потому что не предусмотрел этой задержки, Баколод отыскивал по одной дорогие ему мелочи и совал их в сумочку.

Ш-ш-ш-ш-ш-ш...

Звук этот раздался слева и заставил поджигателя подскочить. Баколод сразу понял, что это, и ужаснулся. Он посмотрел через плечо и увидел, что все тело Анхелы Рамос охвачено пламенем. Неожиданно он почувствовал к ней такую ненависть, что ему захотелось еще раз убить ее. Он ненавидел ее за то, что ока горела до ужаса быстро, гораздо быстрее, чем он ожидал. Он ненавидел ее потому, что теперь через несколько секунд полыхнет вся кухня.

Будто зачарованный, он смотрел, как желто-синее пламя понеслось от трупа Анхелы Рамос к стене. Баколод рассчитывал, что барак загорится в течение нескольких минут; он представлял собой лишь кучу старой высохшей древесины. Но Баколод не думал, что будет находиться внутри, когда пожар начнется. Схватив с пола сумочку, он выскочил из комнаты, захлопнув дверь. Побежал по коридору, стараясь не спотыкаться в женских туфлях.

Через несколько секунд он выбежал из барака и остановился только для того, чтобы запереть дверь ключом, который подходил ко всем замкам. У Баколода дрожали руки; он только с третьей попытки смог вставить ключ в замок. Затем, испытывая головокружение от страха, он прошел мимо коренастого лопоухого охранника на входе на территорию женских общежитий, оставив без внимания его предложение выкурить только что скрученную папиросу с ливанской марихуаной с добавлением опиума.

Через несколько минут Баколод в трусах и длинных носках, скрючившись у окна, любовался пожаром. Он ликовал. В этот миг ничто больше для него не существовало; все страхи были забыты. Он смотрел на огонь, и счастье распирало его тело, разум и душу. А когда он был счастлив, то ничего не боялся.

Пламя охватило барак с поразительной скоростью. Заполнив весь первый этаж, оно яростно перекинулось на второй. Внутри строения царили хаос и ужас. Женщины истерически кричали, моля Бога и деву Марию о спасении, однако никакие молитвы не могли снять с окон решетки или отпереть двери.

Некоторые женщины выпрыгивали из окон второго этажа, взмахивая руками, пока с криком не падали на красную землю. В соседнем бараке громко вопили женщины, оплакивающие своих обреченных подруг. Несколько подбежали прямо к огню, и, видя это безумство, Леон Баколод тихо произнес:

– Ничего хорошего из этого не выйдет, девочки. Чему быть, того не миновать.

Территория, окруженная колючей проволокой, начала наполняться людьми: охранниками, прикрывающими глаза от пламени, заплаканными, обнимающими друг друга женщинами, дико жестикулирующими и орущими заводскими начальниками. Лай сторожевых собак показался Баколоду причудливой похоронной музыкой. Ухмыляющийся поджигатель сжимал в руке свой набухший пенис. Пожар был замечательный. Несомненно, лучший пожар в его жизни.

Надев форму, Баколод поднял красную кожаную сумочку и вытащил бумажник, ключи и четки. Потом он вновь засунул руку в сумочку и тут пережил один из самых ужасных моментов в своей жизни. Он пришел в такой ужас, что едва не потерял сознание. Ловя ртом воздух, он упал на колени и начал мочиться в трусы. Его качало от тошноты, к горлу подступала рвота.

Сумочка была пустой.

Его часы остались в пылающем бараке.

3

Тайбей, Тайвань

Черный Генерал держал тигров, потому что его восхищал их независимый характер.

Он поселил этих больших кошек в своем поместье – огромном комплексе из двухэтажных зданий, крытых черепицей, соединенных садами и дворами, расположенном на покрытом буйной растительностью склоне горы Янгмин. Его звали Линь Куан Пао, и он обожал тигров.