Власть без славы

— Я придумал, как сделать, чтобы лорд-мэр и полиция не пытались помешать процессии, — сказал Джон Уэст. — Давайте соберем по всей Австралии ветеранов войны, награжденных Крестом Виктории, и пусть они возглавляют процессию на боевых конях в качестве вашей почетной охраны.

— Но во имя господа бога и его пресвятой матери, скажите, как это можно осуществить?

— Очень просто. Я напишу им всем письма, предложу оплатить расходы, да еще дать каждому по пятьдесят фунтов. Многие из них нуждаются в деньгах.

— Если это удастся, нам, конечно, не откажут в разрешении. Славная мысль, ничего не скажешь! Тогда трусы из Протестантской федерации и всякие масоны уже не посмеют и заикнуться о нелояльности и перестанут требовать запрещения процессии.

— Да, ваше преосвященство, а если даже ее и запретят, то мы можем не подчиниться. Полиция не посмеет вмешаться. Толпа будет на стороне награжденных ветеранов.

— Конечно, не хотелось бы никаких уличных столкновений, но если эти ветераны, или хотя бы некоторые из них, согласятся идти с нами, то процессия будет вполне легальной.

— Я напишу всем награжденным, какие только есть в Австралии. Как вам известно, Дуайр, председатель Общества ветеранов войны, работает у меня. Я достану у него описок награжденных Крестом Виктории. Сегодня разошлю письма и попрошу всех ответить с обратной почтой. А потом мы снова обратимся к лорд-мэру.

Они прошли мимо дома, где когда-то помещалась чайная лавка Каммина. Теперь здесь была мастерская гробовщика. Иезуиты позаботились о том, чтобы прошлое Джона Уэста не осталось для архиепископа тайной. Дружба этих двух людей не доставляла им никакого удовольствия.

— Кажется, где-то здесь находился ваш… как это называется — тотализатор, не правда ли?

Интересно, много ли он обо мне знает, подумал Джон Уэст. — М-м… да, где-то здесь, — ответил он.

Архиепископ лукаво усмехнулся. — Жаль, что вы теперь не держите тотализатора, — вы могли бы привлечь для его охраны всех награжденных Крестом Виктории.

Джон Уэст бросил на него острый взгляд, но ничего не ответил.

Результат писем, разосланных Уэстом ветеранам, награжденным Крестом Виктории, оказался более чем удовлетворительным: двенадцать человек согласились участвовать в процессии.

Тогда Джон Уэст устроил собрание бывших солдат-католиков и пригласил на него и некатоликов. Архиепископ Мэлон, выступивший с речью, выразил свою радость по поводу того, что австралийские воины готовы помочь делу освобождения Ирландии. Джон Уэст обратился ко всем присутствующим с просьбой принять участие в процессии и уговорить своих друзей сделать то же самое. Это будет достойным ответом на выпады тех, кто утверждает, будто католики нелояльны. Он, Уэст, гордится тем, что он католик и отпрыск ирландских королей. Услышав, что в жилах Уэста течет королевская кровь, присутствующие разразились приветственными криками. Собрание закончилось в атмосфере дружбы и энтузиазма.

Мельбурнскому лорд-мэру и муниципальным советникам пришлось перейти от наступления к обороне и в конце концов дать разрешение на процессию.

Дэниел Мэлон был чрезвычайно доволен.

Джон Уэст превзошел всех католиков в своем восхищении Мэлоном, «великим ирландским патриотом и великим гражданином Австралии». Сам круглый невежда, Джон Уэст восхищался образованностью других. Одному из лечивших его врачей, сыну покойного Девлина, он преподносил в подарок акции разных предприятий. В глубине души он уважал Фрэнка Эштона больше, чем кого-либо из знакомых ему политических деятелей. «Это я выдвинул Эштона в парламент», — часто говорил он с гордостью. Его очень огорчила смерть Дэвида Гарсайда, умершего незадолго до войны. Для него Гарсайд был не «крючок», обманывающий правосудие, а человек умный, знающий, блестящий оратор. Но никто еще не внушал Джону Уэсту такого уважения, как архиепископ Мэлон. В его представлении этот просвещенный ирландец, с его лукавым юмором, ученостью и знанием богословия, был наделен почти сверхчеловеческими качествами.

Когда Мэлон сообщил ему, что получил указание сейчас же после дня святого Патрика отправиться в Рим, Джон Уэст решил чем-нибудь доказать ему свое глубочайшее уважение. Прежде всего, конечно, ему пришла в голову мысль о деньгах. Он проведет подписку и после процессии, на митинге, который должен состояться в здании Выставки, вручит архиепископу крупный денежный подарок.

Однажды вечером, как раз когда Джон Уэст обдумывал этот план, к нему явился Ренфри, чтобы обсудить с ним, какую политику проводить в лейбористской партии в связи с предстоящими выборами в парламент штата Виктория. Ренфри и сейчас занимался тем, что охранял интересы Джона Уэста в лейбористских организациях Керрингбуша и других пригородов. Мало кто относился к нему с симпатией, но, как представитель всемогущего Джона Уэста, он обладал большим влиянием. В последние годы Джон Уэст полагался больше на Боба Скотта и других, чем на Ренфри, ибо Ренфри не хватало сметки.