Власть без славы

Между тем Лэм и Паркер подъехали на такси к дому Уэста. Так как они друг друга терпеть не могли, они всю дорогу молчали. Джон Уэст сам открыл дверь и провел их в гостиную.

По наружности Паркер ничем не отличался от тех репортеров, которых обычно показывают в голливудских фильмах. На нем был серый костюм хорошего покроя и, как полагается, сдвинутая на затылок мягкая шляпа.

«Пусть разговор начинают они», — думал он, усаживаясь. Он окинул гостиную наметанным взглядом репортера. Паркетный пол, дорогие ковры, старомодная мебель и салфеточки на спинках кресел. Все очень безвкусно. На стенах фотографии. Это, наверно, его мать, а вот он сам и оба брата. Несчастная женщина, ну и троицу она произвела на свет!

Паркер снял шляпу, закурил сигарету и обвел глазами присутствующих. Тинн — здоровенный, задиристый, сразу видно, что головорез. Лэм — плотный мужчина среднего роста; жестокие глаза, тонкие губы, квадратный подбородок. И сам Джон Уэст, ненасытный паук, уставился холодными серыми глазами. Так и кажется, что он твои мысли читает.

Первым заговорил Тинн, тут же придумавший для Паркера кличку: — Сколько вы получаете, Чистая душа?

— Семь фунтов, но скоро буду получать восемь, когда «Чемпион» перейдет к Маркетту.

— Не жирно для такого бойкого писаки. Я думаю, вы не откажетесь получать на несколько фунтов больше?

— За что?

Тинн нерешительно посмотрел на Джона Уэста. Но тот даже не взглянул на него. Джон Уэст, не отрываясь, смотрел на Паркера, пытаясь определить, чем его можно взять.

Лэм наклонился вперед. — За то, чтобы вы прекратили нападки на борцов, — сказал он.

— Ну нет. Это меня очень забавляет. Я только что написал статью, которая называется «Сэм, где ты?» — о том, как Чепмэн улепетывает от Сэндоу.

— Не будьте дураком, Чистая душа. У нас, в Штатах, все спортивные обозреватели получают плату от импрессарио. В этом нет ничего зазорного, просто хороший бизнес.

— А если я предпочитаю быть дураком, честным дураком, который говорит публике правду?

Тут заговорил Джон Уэст. Все обернулись к нему.

— Вы говорите, что скоро будете работать у Маркетта. А знаете ли вы, что Маркетт и я — компаньоны в брисбэнской «Почте» и у меня есть акции его газет в Мельбурне? Он не допустит, чтобы на предприятие его компаньона нападали так, как вы нападаете на мой стадион.

— Я уже навел справки. Может быть, в Брисбэне вы и компаньон Маркетта, но в Мельбурне у вас мало акций. Маркетт сказал, что я могу критиковать ваших борцов, только предупредил, чтобы я не пересаливал.

— Он заговорит иначе, после того как я повидаюсь с ним.

— Ну что ж, я буду продолжать в том же духе, пока не получу от него новых указаний.

Тинн язвительно расхохотался. — Человек принципов, подумаешь! Не будьте дураком, Паркер. Вся ваша братия у нас на жалованье. И те, кто пишет о боксе и кто о борьбе. А радиокомментатор, тот получает восемь фунтов в неделю. И большинство спортивных обозревателей и редакторов газет — все пользуются. Вам представляется случай разбогатеть, разбогатеть по-настоящему. Знаете что: мы положим вам три фунта в неделю, а если заслужите, дадим вдвое больше.

Паркер достал сигарету, прикурил от своего окурка, быстро подошел к камину, бросил в него окурок и повернулся лицом к присутствующим: — Вот что я вам скажу, господа хорошие: вы втираете публике очки, и вам это сходит с рук, потому что вы подкупаете людей, которые должны бы вывести вас на чистую воду. Так вот, перед вами чудак, которого вам не удастся купить. — Паркер постучал пальцем себе в грудь, сжал губы и метнул гневный взор на Тинна. — Я выгоню Тинна и его клоунов из Австралии! А потом займусь боксом. Скоро будет назначена комиссия по боксу, тогда берегитесь!

Джон Уэст хотел было прервать его, но Паркер продолжал, указывая на него шляпой: — За какой только вид спорта вы не беретесь, вы всюду вносите разложение. Бега, велогонки, борьба и особенно бокс.

Тинн угрожающе наклонился вперед. — Послушан, ты, умник. Мы помочь тебе хотели, а ты упираешься. Ну ладно же. Если ты вдруг захвораешь, пеняй на себя.

— Если моим телохранителем будет Сэндоу, ты и близко ко мне не подойдешь!

Тинн в бешенстве вскочил со стула. Лэм безуспешно пытался усадить его на место.

— Сядьте, Тед, — проговорил Джон Уэст. — Он вас просто дразнит.

Тинн угрюмо повиновался.

Паркер надел шляпу и твердыми шагами пошел к выходу. Джон Уэст поднялся и последовал за ним. Открывая перед ним дверь, Джон Уэст сказал: — Вы поступаете очень глупо. Эти янки — отчаянные люди. Плетью обуха не перешибешь, Паркер. Вам все равно придется отступить, когда я поговорю с Маркеттом.

— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил Клайв Паркер. Проходя по дорожке, ведущей к воротам, он заметил две фигуры, прятавшиеся в кустах.

— И чего вы не дали мне съездить этого умника по морде, — проворчал Тинн, когда Джон Уэст вернулся в гостиную.

— Еще успеете, — ответил Джон Уэст. — Дайте мне сначала поговорить с Маркеттом.

Проводив Тинна и Лэма до двери, Джон Уэст постоял на веранде, пока они не вышли за ворота, потом тихонько окликнул людей, скрывавшихся в саду.