Власть без славы

Мэри была членом низовой организации компартии в одном из рабочих поселков. Сначала она чувствовала себя чужой на собраниях; ей трудно было называть всех присутствующих «товарищи»; но когда она привыкла к этому слову, оно стало для нее особенно дорого. Остальные члены организации были рабочие и работницы. На первых порах они немного стеснялись ее, а она побаивалась их и восхищалась ими. Ей казалось просто невероятным, что эти простые люди способны так усердно учиться, самоотверженно работать в партии, мужественно бороться.

Она принимала деятельное участие в организации многих кампаний: поддержка испанских республиканцев, бойкот японских товаров из солидарности с китайским народом, помощь безработным. Охотнее всего она расклеивала прокламации и опускала листовки в почтовые ящики. Это надо было делать ночью, крадучись, и Мэри казалось, что она участвует в романтическом приключении.

Недели через две после ухода из дому она навестила своих; был субботний вечер, и она знала, что не рискует встретиться с отцом. Нелли плакала; Джо советовал сестре бросить «красные бредни» и вернуться в семью.

Она написала Джону в Сидней и сообщила ему о разрыве с отцом, Джон ответил сочувственным негодующим посланием: «Наш отец — самый беспардонный человек на свете. Желаю удачи, сестренка. Хотел бы я быть таким же храбрым, как ты. Но коммунизм противоречит моим религиозным верованиям, — продолжал Джон. — Я не коммунист, а просто опустившийся пьяница; но пора уже коммунистам или еще кому-нибудь обуздать жуликов, вроде нашего милейшего папаши и его подручных, потому что они ведут страну к гибели. Скоро я приеду на несколько дней в Мельбурн и тогда разыщу тебя непременно».

Мэри написала и сестре в Германию. Потом пошла навестить бабушку. В богадельне стоял запах разлагающейся человеческой плоти — запах смерти.

Одна из монахинь повела Мэри в палату, где лежала миссис Моран. По дороге она сказала: — Старушка очень слаба. Не утомляйте ее. Не жилица она на этом свете. Может быть, и ночи не переживет, упокой господи ее душу. Я уже послала за миссис Уэст.

Миссис Моран читала молитву, перебирая четки костлявыми, скрюченными пальцами. Мэри поразила перемена, происшедшая в наружности больной. Лицо ссохлось, кожа сморщилась, нос посинел и заострился, глаза, щеки и рот ввалились.

— Это ты, Мэри? — еле слышно произнесла умирающая. — Правда, что ты ушла из дому? Боже мой, сколько горя видал этот белый особняк! Я знала, когда уходила оттуда, что стрясется беда. — Речь ее стала бессвязной. — Сорок лет прошло, как он явился. Он и его тотализатор. Господи, смилуйся над ним и над моей бедной Нелли. Вас, детей, я любила, как свою плоть и кровь. Я старалась, чтобы все было по-хорошему. Пресвятая богородица, не оставь нас. Да простит тебя бог, Мэри. Коммунизм — это великий грех, но ты добрая девочка, хорошая. Я это знаю, знаю. Матерь божия, тебе поручаю ее.

Мэри держала морщинистые руки бабушки в своих и плакала навзрыд. Дверь отворилась, и, неслышно ступая, вошла Нелли Уэст.

Нелли, Нелли, — прошептала умирающая. Нелли нагнулась и поцеловала ее в лоб.

— Я помолюсь за всех вас. Да будет над нами милость господня. Священник уже приходил ко мне. Я готова.

Исхудалое, высохшее тело вытянулось, глаза закатились.

Подошла монахиня, посмотрела и медленно кивнула головой. Миссис Моран не стало.

Джон Уэст с женой и сыном присутствовал на похоронах. Когда кончилось отпевание и гроб опустили в могилу, он почувствовал слабый намек на сожаление и раскаяние. В памяти встала их первая встреча, много-много лет назад, на благотворительном базаре. Она тогда была приветлива с ним, шутила. Но… Он пожал плечами.

Еще до начала панихиды он заметил Мэри; она стояла далеко от него, в углу церкви, и плакала. Он хотел теперь подойти к ней, но она уже ушла с кладбища.

В тот день, когда миссис Моран скончалась, Фрэнк Лэмменс узнал и домашний адрес Мэри, и место ее работы. После похорон Джон Уэст отправился в город, зашел к владельцу книжной лавки и потребовал, чтобы тот уволил Мэри. — Это для ее же пользы. Но не говорите ей, что я приходил к вам. — На том и сошлись.

Прошло три месяца. Джон Уэст не видел своей дочери, но каждый раз, как Фрэнк Лэмменс со слов Пэдди Райана докладывал, что Мэри нашла работу, Джон Уэст наведывался к ее хозяину и добивался увольнения. А иногда и добиваться не приходилось: бывали случаи, когда Джон Уэст сам был совладельцем фирмы, где служила Мэри, чего она, разумеется, не знала.

Мэри очень удивилась, когда ее уволили из книжной лавки. Работа ей нравилась, и она была уверена, что хозяин ею доволен. Он отказал ей от места вежливо, но решительно. Вместе с тем он дал ей превосходную рекомендацию.