Власть без славы

На другой день эта новость появилась во всех утренних газетах. Затем Артуру Уэсту, Горилле, Борову, Дику и новому служащему тотализатора — Долговязому Биллу — предъявили обвинение в насилии. Дэвид Гарсайд, по чьему совету была предпринята эта операция, блистательно провел дело в суде. Он раскопал какой-то допотопный английский закон, на основании которого доказал, что полицейский нарушил священные границы владельца тотализатора. Суд оправдал обвиняемых.

Джон Уэст вышел из этой битвы, прославившись на всю Австралию. Его имя было у всех на устах. Святоши, ополчившиеся против всех видов азарта, обрушивали громы и молнии на голову Джона Уэста; социалисты и радикальная сиднейская газета «Бюллетень» клеймили его как вора и грабителя, обирающего бедняков; однако даже «Бюллетень» должен был признать, что «на улицах Мельбурна больше оглядываются на Джона Уэста, чем на генерал-губернатора».

Репутация щедрого благотворителя, которой издавна пользовался Джон Уэст, восторжествовала над всеми обличениями. Он рассыпал милости направо и налево. Одному давал немного денег на обед, другому советовал поставить на верную лошадку; проигравшиеся клиенты иногда получали несколько монет «на счастье»; случалось, что женщина, одетая в лохмотья, останавливала его на улице и показывала неоплаченный счет за квартиру, и он погашал его. Он много жертвовал на католическую церковь, на благотворительные общества; имя Джона Уэста стало для многих чуть ли не синонимом отзывчивости и великодушия.

Он управлял своей империей с ловкостью и дальновидностью, изумлявшей его приспешников. К видам спорта, которым он покровительствовал, прибавились еще состязания пони и бокс. Беннет помог Джону Уэсту прибрать к рукам Мельбурнский беговой клуб, а новый секретарь клуба Фрэнк Лэмменс поступил к нему на службу, заняв должность устроителя еженедельных рысистых испытаний и помощника директора Столичного конноспортивного клуба.

Джон Уэст вынашивал план убрать Каллинана с поста начальника полиции. Через своих людей среди полицейских он раздувал недовольство, вызванное повышением предельного возраста службы до шестидесяти пяти лет. Даже когда это недовольство разрослось в массовое движение нижних полицейских чинов за повышение жалованья, за лучшие условия работы и за назначение правительственной комиссии по расследованию злоупотреблений в полиции, Джон Уэст не отступился. Он использовал эту кампанию для устрашения начальника полиции. Дэвид Гарсайд добился того, что премьер-министр принял делегацию полицейских. Гарсайд предусмотрительно говорил только о предельном возрасте, но у Томаса Бонда, премьера штата Виктория, были свои коварные замыслы.

Будучи главой консервативного правительства, Бонд заботился только об интересах крупных дельцов, банкиров и скотопромышленников. Протест полицейских он решил использовать как ход в политической игре. Джон Уэст становился опасен, а Каллинан — неудобен. Надо и возраст снизить и комиссию назначить. Вот как наживают политический капитал!

— Предельный возраст службы в полиции будет снижен, когда я сочту нужным, — ответил он делегации.

Дэвид Гарсайд, докладывая Джону Уэсту о приеме, сказал, что, пожалуй, они пересолили. Бонд — человек хитрый. Снизить возраст он, может быть, и снизит, но, того и гляди, назначит комиссию и даже проведет новый закон в помощь О’Флаэрти.

Между тем Джон Уэст все больше и больше втягивался в политику. На выборах в федеральный парламент 1904 года мандаты получили только шесть кандидатов от лейбористской партии, но зато в парламент штата Виктория прошло восемнадцать лейбористов, среди них Фрэнк Эштон, Боб Скотт и сам Дэвид Гарсайд, по настоянию Джона Уэста вернувшийся к политической деятельности.

Сначала адвокат упирался; он заявил, что не станет баллотироваться по лейбористскому списку и не подпишет обязательства голосовать в парламенте вместе со всей фракцией. «К черту! Дэвид Гарсайд не позволит, чтобы им командовали какие-то профсоюзники!»

Но Джон Уэст настоял на своем. Прошли те времена, когда он робел перед всесильным адвокатом; теперь он был самым крупным его клиентом, и Дэвид Гарсайд повиновался беспрекословно, как и все приспешники Джона Уэста, купленные им по дорогой или сходной цене.

Из восемнадцати лейбористов, избранных в парламент, десять пользовались щедротами Джона Уэста. Кроме того, он мог рассчитывать на голоса двенадцати либералов. Если новый законопроект, направленный против азартных игр, будет внесен в парламент, около тридцати членов проголосуют против, но за премьер-министром Бондом сплоченными рядами стояли тридцать восемь консерваторов. Положение оставалось напряженным.

* * *

— Как думаете, Джек, кто возьмет кубок Каулфилда? — окликнул Джона Уэста кто-то из рабочих, с которыми он встретился однажды утром по дороге в Столичный конноспортивный клуб.

— Думаю, мой Шелест придет первым, — великодушно сообщил Уэст.

— Спасибо за совет, Джек. Я поставлю на него.

— Ставь, ставь, не прогадаешь. Если Шелест будет в форме, непременно придет первым.