Власть без славы

Мы познакомились в Смольном, когда Романов был еще вторым секретарем обкома, сидел в сравнительно небольшом кабинете, имея всего одного помощника А. К Варсобина, позже — редактора «Ленинградской правды». Кабинет был практически пуст — ни шкафов с книгами, ни образцов продукции ленинградских предприятий, ни всяких там моделей самолетов, танков, катеров, украшавших трудовые будни многих советских начальников. Больше всего поражал рабочий стол Романова. Не размерами — обычный канцелярский стол, обтянутый зеленым сукном. Но абсолютно пустой! Ни книги, ни газеты, ни папки с бумагами, ни подставки с авторучкой, ни перекидного календаря — ничего! Как будто его только что доставили из магазина и еще не успели оформить.

Романов собирался выступать в центральной печати со статьей о развитии профессионально-технического образования. Молодежь не хотела пополнять ряды рабочего класса, поголовно стремилась в высшие учебные заведения, и руководство Ленинграда придумало несколько программ, — кстати, довольно эффективных — совершенствования профессиональной рабочей подготовки. Но сам по себе рассказ об этих программах вряд ли кого мог убедить, нужны были другие аргументы. Мы с Варсобиным уговорили Романова опубликовать таблицу сравнения зарплат инженерно-технического персонала и рабочих, положение было тогда такое, что инженер, проучившись 15–16 лет, приходил на зарплату в 90 — 120 рублей, проработав 10 лет, мог «подняться» до 170–190. Рабочий же именно со 170 начинал, для чего ему хватало двух лет профессионально-технического училища и школьной восьмилетки. Данные об этом не являлись секретными, они приводились во всех статистических справочниках, но народ, как известно, статистику изучает не по справочникам. Мы составили такую таблицу. Романов поколебался, но все-таки решил ее опубликовать.

Появление статьи в печати совпало с вызовом Г. В. Романова к Брежневу. Я узнал об этом от самого Григория Васильевича, он позвонил в редакцию «Коммуниста» и пригласил меня в гостиницу «Москва». Встреча состоялась опять же поздним вечером, этим же вечером Романов возвращался в Ленинград «Красной стрелой», которая и тогда отправлялась в 23.55. Времени на беседу у нас было часа полтора. Романов сообщил, что только что был у Леонида Ильича, но по какому поводу — не сказал. Видно было, что эмоции его просто распирают. Он открыл свой чемоданчик, достал бутылку «Русского бальзама», мне до того неведомого. Взял из серванта рюмки, разлил, извинился, что закусить нечем, а горничную «вызывать не хочется».

Мы дегустировали сладковатую, густую, почти черную жидкость, беседовали о Ленинграде, который, по словам Романова, обречен быть в двух ипостасях — и как крупнейший научно-промышленный центр, и как величайший исторический памятник. Город растет, застраивается бессистемно, качество и старого, и нового жилья очень низкое.

Эти слова насторожили меня. Дело в том, что первым секретарем Ленинградского обкома был тогда В. С. Толстиков, строитель по образованию, влияние его на развитие северной столицы было определяющим. Я сообразил, что в Ленинграде грядут большие перемены.

Действительно, они не заставили себя ждать. Толстиков отправился послом в Китай, Романов стал первым секретарем обкома. Это произошло в 1970 году, а в 1976-м Романов был избран членом Политбюро ЦК КПСС.

Как это ни покажется странным, его проблемы начались с восхождения в высшее руководство партии. Пресса вдруг замолчала о том, как живет и работает Ленинград, упоминания о нем вообще стали редкими. Зато стали частыми слухи: Романов в Зимнем дворце устраивает свадьбу дочери, гости побили музейную посуду; Романов переселился в великокняжеский особняк, Романов переехал в квартиру Кирова и тому подобное. Он пытался оправдываться, показывал журналистам свое жилье, государственную дачу, даже справки из ресторана, где гуляла свадьба дочери, — ничего не помогало. Как будто кто-то специально закрывал Романову возможность претендовать на высший пост в КПСС… Потом широко разошлась — правда, на сей раз небезосновательная — информация о том, что Романов злоупотребляет спиртным.

Уверен, что генератором разговоров и слухов о Романове было желание некоторых членов Политбюро не допустить, упредить его усиление. Со времен Сталина, расстрелявшего таких влиятельных руководителей ленинградской парторганизации, как Г. Е. Зиновьев и А. А. Кузнецов, и до наших дней, когда А. А. Собчака не пустили на федеральный уровень власти, московские «вожди» боялись питерских. И современный реванш северной столицы, олицетворяемый В. В. Путиным, не должен никого вводить в заблуждение. Поживем — увидим.