Власть без славы

Зубков что-то побормотал, постоял рядом и исчез. Я пошел в фойе, повстречался со многими редакторами республиканских и областных газет, отношения у нас были прекрасные, «Известия» последовательно поддерживали периферийную печать, хотя к этому времени уже четко обозначилась тенденция, о которой я несколько раз писал в записках Горбачеву, к сожалению, безрезультатно: местные «вожди», подвергаясь все более острой критике в центральной прессе, перестали отвечать ей. Вместо этого они давали «отлуп» критике через свои газеты, которые в то время не обладали и десятой долей вольности гигантских центральных изданий и не могли противостоять командам первых секретарей обкомов и крайкомов партии.

Скоро прозвенели звонки к началу заседания, и я занял свое место в президиуме, справа от В. Г. Афанасьева — по традиции редактор «Правды» обычно возглавлял правление Союза журналистов СССР. Началось обсуждение кандидатов, пошли их выступления с изложением программ, в общем, сегодня рутинная, а тогда — совершенно непривычная и захватывающая процедура.

Я написал Афанасьеву записку, что хочу выступить, когда будет обсуждаться кандидатура Полторанина, и поддержать его. И вдруг Виктор Григорьевич, которому, казалось, все так надоело, так обрыдло за полтора десятка лет редактирования «Правды» и участия в самых разных политических игрищах, пишет мне чуть ли не резолюцию: «Не советую». Я написал еще одну записку, но теперь уже просто: «Прошу дать слово при обсуждении кандидатуры Полторанина». Афанасьев мой характер знал неплохо. Он пожал плечами, как бы сожалея, и слово дал. Полторанина избрали с «первого захода», и, думаю, именно работа в Верховном Совете СССР помогла его росту как крупного руководителя, хотя с аппаратом советских времен он так никогда и не наладил нормального взаимодействия. Точнее — аппарат так и не пожелал налаживать с ним отношения.

Каждый такой случай — это своего рода драма. Иногда добивалась своего партократия, чаще ей приходилось отступать. Нет, на словах-то все были за демократию, но только каждый понимал ее по-своему и очень часто — как заурядный регулируемый процесс, при котором все споры и обсуждения будут до тех пор, пока я не скажу последнего слова. Это разное понимание и разводило людей по лагерям реформаторов и ретроградов.

А время летело. По мере того как шли выборы и определялись победители, начали формироваться отдельные группы депутатов. Они возникали сначала спонтанно, на основе простого знакомства, взаимного доверия, симпатий да и некоторой неуверенности депутатов в своей законотворческой подготовке. Затем в этих группах стали определяться собственные лидеры и идеологи. Все это варилось в «своем соку», аппарат Верховного Совета не очень торопился помогать новому депутатскому корпусу, рассчитывая, очевидно, на то, что жесткий, многократно продублированный порядок работы над законодательными актами сам по себе выстроит неопытных депутатов в организованную послушную команду. Аппаратные доки с наслаждением предвкушали, как депутаты-новички будут проводить первые приемы избирателей, какая бездна проблем — жилье, работа, несправедливые судебные приговоры, произвол властей — сразу рухнет на них! И тут к ним, неопытным, не знающим, как и куда написать бумагу, отфутболить вопрос, позвонить, не владеющим информацией о реальных возможностях удовлетворения жалоб и просьб, тут к ним и въедет на белом коне спасительный чиновник, возьмет депутата под белы руки да и не отпустит. Пожалуй, можно сказать, что это был самый проблемный момент процесса демократизации, намеченного XIX партконференцией.

Она могла остаться в истории очередной красивой говорильней, а ее резолюции — еще одним вкладом в «теорию научного коммунизма», не возникни МДГ — межрегиональная депутатская группа, зародыш будущей оппозиции Горбачеву, в котором она усмотрела тормоз перемен, и опоры Ельцину, которого МДГ поспешила признать надеждой перестройки. Рискну утверждать, что именно МДГ стала самым главным, самым активным проводником идей XIX партконференции в борьбе… с властью КПСС.

Судьбе было угодно распорядиться так, чтобы первый толчок созданию МДГ дала наша газета.

Как только в депутатском списке стали появляться новые имена, редколлегия «Известий» решила, что неплохо было бы устроить их политическое знакомство с читательской аудиторией газеты. Поручили это дело руководителю одного из отделов И. А. Карпенко — собери-де что-то вроде «круглого стола». Какие-либо конкретные задачи не ставились, мы рассчитывали, что новые имена — это и новые идеи.