Власть безумия [СИ]

— За хранительницу. Она не имела права ничего от тебя требовать. Я прошу прощения… что стал для тебя обузой.

Показалось Рэми или рука принца дрогнула?

— Я постараюсь быть более незаметным и не доставлять тебе хлопот.

Принц молчал, все так же уставляясь в книгу.

— Я… я прошу прощения, что не могу найти в себе сил и уйти от тебя, но я найду, обещаю, — прошептал Рэми и вылетел за дверь прежде, чем Мир успел что-то ответить.

Рэми сел на кровать, не смея поверить, что он это сказал…

Эллис ни о чем не спрашивал. Опустился перед арханом на колени, смущенно улыбаясь, подал ему чашу с успокаивающим отваром, и Рэми вдруг вспомнил слова Арама. Может, виссавиец прав? Может, и Эллис чувствует себя как в клетке?

Рэми с трудом выпил горькую жидкость, не спуская с хариба внимательного взгляда. Он пытался было осторожно проникнуть внутрь Эллиса, ровно настолько, чтобы почувствовать вкус его чувств, но хариб вздрогнул и взгляд его стал тревожным.

Слишком грубо, сглотнул Рэми. Почувствовал. Но слова не скажет. И стоит Рэми только приказать, так еще и сам раскроется.

Голова болела немилосердно.

— Скажи мне. — Рэми говорил медленно и тихо, боясь всколыхнуть новый приступ боли. — Ты хочешь вернуться домой?

— Мой дом там, где ты, — вздрогнул хариб.

— И все же…

— А ты хочешь вернуться домой? Уйти от принца?

Нет, не хочет. Почему? Его ли это решение?

Рэми вновь внимательно посмотрел на хариба, отдал ему опустевшую чашу, и лег на кровать, не раздеваясь. Эллис прав, Арам — нет. В этом мире никто не свободен. Эллис подчиняется Рэми, а сам Рэми — принцу, Арам — вождю.

Кто из них еще свободнее?

Боги, как болит голова!

Уже через полудрему чувствовал он, как Эллис осторожно снимает с него сапоги, укутывает одеялом.

— Оставь меня, — прошептал Рэми. Не харибу, кому-то другому.

— Тебе плохо, мой архан? — донесся через туман встревоженный голос Эллиса. — Позвать Тисмена?

— Нет! — Рэми понимал, что нуждается в помощи, но отчаянно боялся остаться один. Пока хариб рядом, пока Рэми слышит его голос, еще остаются силы, чтобы держаться на грани…

— Рэми, скажи что-нибудь, — умолял Эллис.

— Голова болит. Говори, не молчи, пожалуйста…

Эллис говорил, но Рэми не различал слов. Гораздо громче слов были крики…

— Мой архан! — вновь позвал Эллис, и Рэми поймал себя на том, что сидит на кровати, зажав уши и покачивается из стороны в сторону, в такт воющей на улице буре.

Крики смолкли внезапно, оставив за собой пустоту. Боль в голове стала глуше, почти неощутимой, и Рэми почувствовал себя счастливым. Все это здорово, когда ничего не болит…

— Все… все, — шептал Рэми, успокаивая то ли себя, то ли бледного Эллиса. — Это всего лишь Виссавия, она на меня так действует. Я привыкну, видят боги, привыкну.

Рэми порывался встать, но испуганный Эллис упрямо совал в ладони новую чашу, всеми силами пытаясь оставить архана в постели.

— Это не поможет, дружок, — устало ответил Рэми. — Я знаю, что поможет. Подай мне плащ…

Пока хариб послушно приводил наряд архана в порядок, Рэми пытался успокоиться. Откуда взялись приступы безумия? Откуда страх остаться в одиночестве и в то же время жгучее желание выгнать всех, никого не видеть… Не его это, чужое. И последнее пугало более всего.

Рэми залпом выпил отвар и, приказав харибу ждать его в комнате, вышел.

Виссавийцы холодные и циничные. Они не знают ни вкуса потери, ни горечи беды. Не знают, потому не умеют ценить того, что дает им богиня. Это ненастоящий мир. Но боль, которую чувствовал Рэми, была хоть и чужой, настоящей… Вопрос только — чьей?

В голове вновь начало пульсировать. Взвыла за стенами буря, сотрясая стены замка. Рэми толкнул тяжелую дверь и вышел на площадку, которая заканчивалась широкой лестницей.

Боль усиливалась с каждым дыханием, и Рэми подумывал вернуться, но боялся, что не дойдет до своих покоев.

Там, внизу, был огромный зал и шумел чужой пир. Арханы, забыв обо всем на свете, наслаждались гостеприимством и безотказностью виссавийцев. Всем было хорошо в клане… кроме Рэми.

Спрятавшись за колонной, он отыскал взглядом Армана.

Мысленно позвал. Ар вздрогнул, повернул голову и безошибочно отыскав взглядом брата, продрался через толпу к лестнице, поспешно поднявшись на второй этаж.

— Рад тебя видеть, — сказал он, и тотчас добавил:

— Но ты все еще бледен. Тебе стоит отдохнуть…

— Не могу отдыхать, — горячо зашептал Рэми.

Арман, схватив брата за руку, втолкнул его в боковую дверь, пряча от посторонних взглядов. За дверью, в затемненном коридоре, Ар вжал Рэми в стену и шепнул на ухо:

— Что с тобой? Обычно ты сдержанней. Хотя бы на людях. Не привлекай внимания виссавийцев.

— Арман… я не могу здесь… не чуешь? Смертью пахнет… и она… ненавижу! Она дала умереть брату!

— Послушай меня, Рэми. Внимательно, повторять не буду.

Сейчас ты соберешься, и мы пройдем в твои покои. Держи себя в руках… Я с тобой, ты не один. Ты же помнишь, правда?

— Да, Ар… — Рэми вздохнул глубоко, стараясь сосредоточится на голосе брата.