Власть его желаний

— Это не для интервью, — я не врала. Ответа на один лишь этот вопрос было слишком мало. Мне хотелось понять. Здесь и сейчас понять, что движет им. Разгадать его или, хотя бы, немного приоткрыть завесу окружающей его тайны.

Молча он долил в бокалы вина. Мне больше, чем себе. Возражать я не стала — вино было превосходным, как и еда. Как и мужчина, который привёз меня сюда подобно кукле, способной не только примерять вещи, но и составить ему компанию за ужином. Можно бы было бросить что-то банальное, отдающее штампом «хочешь меня напоить», однако, этого я тоже не сделала. Виктор Марчелло не из тех, кто создаёт штампы и возводит границы. Он тот, кто их разрушает.

— Скажи мне, Марин, — заговорил он после долгой паузы. — Разве задумываются женщины о том, кто скрывается за именем культовых модельеров и модных домов, когда видят себя в отражении? Всё давно погрязло в лицемерии, — он говорил негромко и очень спокойно. Не задумчиво и не отрешённо. Так, как мог бы говорить один из героев старого фильма или нынешних. Не тех, что бросаются словами, а тех, что почти всегда молчат, а в решающий момент делают контрольный в голову. — Люди видят себя в отражении. Мужчины, женщины… Женщины мечтают о красоте. Так разве важно, кто превращает их мечты в реальность.

Слушая его, я с ошеломляющей откровенностью заглядывала внутрь себя и находила единственный ответ — нет. Нет, не задумываются. Может быть, единицы из тысяч. Из сотен тысяч.

— Видишь, — тронувшая его губы улыбка была невесёлой. — Интерес вызывает не человек, а сама тайна. Какая разница, кто такой Виктор Марчелло, если, в сущности, это не важно? Не для кого не секрет, что в нашем круге много представителей нетрадиционной ориентации, — услышав это, я едва не подавилась только что отпитым вином.

— Ты хочешь сказать…

— Ты предсказуема, — ещё одна невесёлая улыбка. — Хотя кому-кому, а тебе бы не стоило говорить нечто подобное.

Поймав его взгляд, я испытала смущение. Щёки вспыхнули, и я почувствовала это, как и поднявшийся внутри жар. То ли солнце, то ли вино, то ли прямой взгляд мужчины, в руках которого я недавно пылала.

— Нет, Марин. Я привожу тебе самый простой пример: людям плевать, кто с кем спит, когда они смотрят на себя, и это вызывает у них восторг. Матери, леди… Сколько угодно они могут морщиться при упоминании однополых браков, но видя себя в подчёркивающем их индивидуальность и красоту платье, они не думают о том, кто его создатель.

Сказав это, он, игнорируя вилку, взял кусок пиццы и молча показал мне сделать то же. И опять я послушалась. Всего несколько фраз, сказанных им, как будто перевернули что-то внутри. Никогда не задумывающаяся о подобном, я как будто на секунду заглянула за ширму.

— У всего есть обратная сторона, — взгляд на меня. — Абсолютно у всего.

— Да, — так же тихо, как он. — Но какое отношение это имеет к тебе? Если у всего есть обратная сторона, что скрываешь за ней ты, Вик?

— Себя, — это было единственным, что он сказал перед тем, как мы молча принялись за ужин, и больше вопросов я не задавала. Потому что теперь знала точно — на сегодня это всё.

Глава 12

Марина

Почти сразу, как только мы сели в машину, Виктор тронул кнопку включения магнитолы. Слегка пьяная, разогретая солнцем, я в порыве коснулась его ладони.

— В чём дело? — спросил, кинув на меня взгляд.

То ли я сбила его с каких-то мыслей, то ли настроение его опять поменялось.

— Ни в чём, — убрала руку. Хотела попросить его обойтись без пресловутого диско, но не стала.

— Тебе понравилась пицца? — мы поехали вперёд. Мимо летней веранды, мимо небольших магазинчиков. Музыка всё-таки наполнила салон, но кто мог позволить Марчелло нарушить установленные им же самим правила? Никто.

— Мне больше понравился сыр и вино, — призналась честно. — Хотя пицца тоже была великолепна.

На этом разговор наш кончился. В подтверждение, Вик прибавил громкость. Опустил стекло со своей стороны и, не сбавляя скорости, прикурил.

Врывающийся в салон ветер играл с волосами, обдувал лицо, гладил складки платья. Диско, красная машина… Выдернутая из привычной жизни, я сама оказалась вне времени и пространства. Вне всего привычного вместе с ним.

— Это платье — твоих рук дело? — когда звуки одной песни стали смолкать, готовые смениться новыми, подала я голос.

В последний раз затянувшись, Вик выкинул в окно тлеющий окурок. Неожиданно ладонь его оказалась на моём колене. Сквозь шифон он гладил коленную чашечку, поднимался чуть выше и возвращался обратно. Я накрыла его ладонь своей. Коленки у меня всегда были чувствительными, а теперь, когда меня касался он…

— Твоё слабое место, — большим пальцем вверх-вниз. — Я догадывался.

— Ты перестанешь? — немного гневно, вместе с набирающей громкость песней.