Власть и оппозиции

Диаметрально поменяв свои лозунги, правящая фракция провозгласила борьбу против «правых» в партии, кулачества в деревне и нэпманства в городе. Эти лозунги прикрывали непримиримую борьбу между недавними союзниками — новой буржуазией и бюрократией — за прибавочный продукт национального труда. «Кто распоряжается прибавочным продуктом, тот и распоряжается государственной властью. Таким образом, между мелкой буржуазией… и между бюрократией, которая помогла мелкой буржуазии подняться над массами деревни, открылась прямая борьба за власть и доходы» [413].

Сравнительно легко бюрократии удалось расправиться с капиталистическими элементами города. В период нэпа «частные предприятия, несомненно, проявили немало энергии в деле развращения советского аппарата при помощи подкупов и всяких других поблажек. Но всё же не это было главной причиной раздражения бюрократии против частных предпринимателей, в частности концессионеров». Некоторые частные, акционерные и концессионные предприятия работали лучше, чем государственные, проявляли большую инициативу и добивались более высокого качества товаров. Даже государственные предприятия предпочитали покупать продукцию у акционерных обществ. Цель, которую ставил Ленин при введении концессий, «состояла именно в том, чтобы не дать государственным монополиям затмить сознание своей неприкосновенности. Но именно этого ленивая бюрократия не хотела. Под видом непримиримой борьбы за социалистическую промышленность она на самом деле боролась за свое монопольное право безмятежно, без помех и конкуренции распоряжаться государственным хозяйством» [414].

Поэтому, хотя и постепенно, но достаточно быстро были ликвидированы концессии, смешанные общества и другие частные предприятия, которые при условии разумного государственного регулирования могли бы ещё выполнять полезную роль в советском хозяйстве. Уже в 1929 году была почти полностью ликвидирована частная торговля и национализированы последние частные фабрики. Сталин явился руководителем этой далеко не всегда экономически оправданной политики, уничтожив «городской» нэп во имя укрепления позиций бюрократии.

Намного более длительно и остро складывалась борьба между бюрократией и буржуазией в деревне, где кулак обрел экономическую мощь, несоизмеримую с его численностью, и подчинил своему влиянию значительные крестьянские слои. Однако в руках Советского государства были мощные рычаги, позволявшие действенно противостоять попыткам капиталистической реставрации, не прибегая к тотальной экспроприации кулачества и тем более к его депортации — экстремальной мере, которую большевики не применяли после Октябрьской революции даже по отношению к крупной буржуазии. Для эффективной борьбы с кулачеством экономическими методами (через политику налогов, цен и кредитов) требовалось возрождение партийной и советской демократии. Однако бюрократия, ликвидировавшая демократические механизмы в партии и стране ради сохранения своей монопольной власти и привилегий, оказалась способной лишь на непрерывное ужесточение административного нажима на кулака, что неминуемо вылилось в ожесточённую борьбу против большинства крестьянства.

Оказавшись лицом к лицу с враждебно настроенной деревней, бюрократия испугалась своей изолированности. «Одними своими силами раздавить кулака, вообще мелкую буржуазию, выросшую и продолжавшую расти на основах нэпа, бюрократия не могла, ей необходима была помощь пролетариата. Отсюда её напряжённая попытка выдать свою борьбу с мелкой буржуазией за прибавочный продукт и за власть как борьбу пролетариата против попыток капиталистических реставраций» [415].

Троцкий отмечал, что «в глазах простаков, теория и практика „третьего периода“ как бы опровергала теорию о термидорианском периоде русской революции. На самом деле она подтверждала её» [416]. Сталин и его окружение, стремившиеся к укреплению позиций бюрократии, всячески маскировали эту социальную сущность своей политики, чтобы добиться поддержки рабочего класса и крестьянской бедноты в борьбе с кулаком. Доказательством того, что они сумели обрести эту поддержку, явилась их относительно лёгкая победа над «правым уклоном». Для характеристики причин этой победы Троцкий приводил слова большевика Бармина, в 1937 году порвавшего со Сталиным, о том, что последний сумел «использовать с выгодой недовольство (в партии.— В Р.), вызванное исключениями и арестами (левой оппозиции.— В Р.). Исключение троцкистов приняли только против воли, неохотно; кампания, сперва открытая против правых, была хорошо принята партией» [417].