Власть и оппозиции

Перед утверждением решения об исключении Шляпникова из партии споры на комиссии развернулись лишь по поводу того, за что его исключать: за «старое» — участие в «рабочей оппозиции» или за «новое» — за то, что он не выступал против троцкистов и «морально разложился». В результате «дискуссии» было решено исключить и за «старое» и за «новое». При этом обвинения в «разложении» сводились к тому, что, будучи председателем жилищного кооператива, Шляпников выступил на суде в защиту беспартийного члена кооператива, в квартиру которого по ордеру, подписанному Кагановичем, в нарушение закона был вселён работник аппарата МК партии.

Из прошедших чистку 1916,5 тысяч членов и кандидатов в члены партии было исключено 18,3 %. Всего же с 1921 по 1933 год в результате чисток было исключено и добровольно выбыло около миллиона членов и кандидатов партии (примерно десятая часть исключённых впоследствии была восстановлена) [767]. Если вычесть из этого числа 219 тыс. исключённых и выбывших в период генеральной чистки 1921 года, то окажется, что около 800 тыс. человек были изгнаны из партии в ходе сталинских чисток только до начала 1934 года.

Характеризуя противоположность функций и методов партийных чисток в первые годы революции и во времена сталинской диктатуры, Троцкий писал: «Внешним образом одна и та же партия… в начале советской власти и через 10 лет применяет одни и те же методы во имя одних и тех же целей: сохранения своей политической чистоты и своего единства. На самом деле роль партии и роль чисток переменилась радикально. В первый период советской власти старая революционная партия очищалась от карьеристов; сообразно с этим комитеты (комиссии по чистке.— В Р.) создавались из старых революционных рабочих. Выбрасывались за борт искатели приключений, карьеристы или просто мошенники, пытавшиеся в довольно большом числе прилипнуть к власти. Чистки последних лет, наоборот, направлены полностью и целиком против старой революционной партии. Организаторами чисток являются наиболее бюрократические и по своему типу наиболее низкопробные элементы партии. Жертвами чистки являются наиболее верные, преданные революционным традициям элементы и прежде всего её (партии.— В Р.) старшие революционные поколения. Если в первый период пролетарская партия очищалась от худших элементов её и буржуазии, то сейчас мелкобуржуазная бюрократия очищается от подлинно революционных пролетарских элементов. Социальный смысл чисток изменился в корне, но эта перемена прикрывается единой партией» [768].

XLVI Тоталитарный режим и его «теоретическое» обоснование

Своего рода параллелью к партийной чистке по государственной линии стало восстановление в 1933 году в стране паспортной системы. В первые годы революции были приняты законодательные акты, запрещавшие требовать от граждан предъявления паспортов и иных видов на жительство. Паспорта были заменены удостоверением личности, получение которого считалось правом, а не обязанностью гражданина. Это положение было круто изменено постановлением ЦИК и СНК СССР «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописке паспортов».

Новое законодательство о паспортах преследовало, во-первых, цель прикрепления крестьян к колхозам, поскольку жителям сельской местности паспорта не выдавались. Во-вторых, оно ставило целью держать на постоянном учете «классово чуждые элементы», для чего в паспорт была включена графа о социальном происхождении. Многие бывшие дворяне, капиталисты и иные лишенцы (т. е. лица, лишённые избирательных прав), равно как и выпущенные на свободу политзаключённые отныне лишались права на получение паспортов или на прописку в крупных городах. «Власти пользуются паспортизацией,— сообщал корреспондент «Бюллетеня оппозиции»,— прежде всего для того, чтобы вычистить из Москвы все нежелательные или мало-мальски подозрительные в политическом отношении элементы, в том числе и всех покаявшихся в разное время левых оппозиционеров» [769]. Наконец, паспортизация облегчала постоянную слежку за такими «подозрительными элементами».

В начале 30-х годов политическая полиция (ГПУ) окончательно встала над партией, превратившись в личный орган Сталина. Ещё в 1930 году Троцкий так характеризовал коренное изменение функций и методов деятельности этого органа: «В годы гражданской войны Чека совершала суровую работу. Но эта работа велась под контролем партии. Сотни раз из среды партии поднимались протесты, заявления, требования объяснений по поводу тех или других приговоров. Во главе Чека стоял Дзержинский, человек высокой нравственной силы. Он был подчинён Политбюро, члены которого имели по всем вопросам свое собственное мнение и умели за него постоять… Сейчас во главе ГПУ стоит Менжинский, не человек, а тень человека. Главную роль в ГПУ играет Ягода, жалкий карьерист, связавший свою судьбу с судьбой Сталина и готовый выполнить, не задумываясь и не рассуждая, любое из его личных распоряжений» [770].