Власть и оппозиции

Отражая отношение левой оппозиции к этому закону, корреспондент Бюллетеня писал: «За воровство коллективной собственности, даже если это картошка или хлеб, применяют высшую меру. Совершенно забыли о том, что воровство есть продукт условий, а не злой воли. Искоренение причин и воспитание заменяется грубой расправой. Двигаемся назад» [795].

Ещё одной мерой, направленной на подавление крестьянства, стало создание в начале 1933 года политотделов МТС — чрезвычайных органов, к которым фактически перешла власть в деревне.

Все эти меры в совокупности и вызвали массовый голод. Тщательное сокрытие сообщений о нем приводило к тому, что в районах, не охваченных голодом, большинство населения, включая даже крупных партийных функционеров, не знало о его действительных масштабах. В своих воспоминаниях Хрущёв писал о том, что в 1932—33 годах он не представлял, как может возникнуть голод на Украине, всегда бывшей самой плодородной житницей страны. Лишь впоследствии он узнал у Микояна, что в то время в Москву приезжал секретарь Киевского губкома партии Демченко, сообщивший о том, что в Киев пришёл из Полтавы поезд, загруженный человеческими трупами. Охарактеризовав положение на Украине, как очень тяжёлое, Демченко высказал предположение, что «Сталин об этом, наверное, не знает», и попросил Микояна передать соответствующие факты Сталину. Комментируя этот рассказ, Хрущёв замечал: «Вот тоже характерная черта того периода, когда даже такой человек, как Демченко, член Политбюро ЦК КП(б) Украины… не мог сам прийти (к Сталину.— В Р.), проинформировать и высказать свое мнение по существу. Уже складывалось ненормальное положение: один человек подавлял коллектив, другие перед ним трепетали. Демченко хорошо всё понимал, но он всё-таки решил рассказать Микояну, зная, что Микоян был в то время очень близким человеком к Сталину». Хрущёв признавал, что если бы ему тогда стало известно о масштабах голода, то он нашёл бы этому объяснение в духе сталинской пропаганды, возложив вину за голод на «саботаж» и «кулацкие проделки». «Только теперь видно, что нельзя было всё объяснять лишь этим: нужно было ещё и разумно руководить страной» [796].

Конечно, не все коммунисты придерживались в то время, подобно Хрущёву, страусовой психологии и поведения. Например, Шолохов в 1933 году направил несколько писем Сталину, в которых сообщал о фактах насилий по отношению к крестьянству, о случаях пожирания людьми падали и т. п. «Примеры эти можно бесконечно умножить,— писал Шолохов.— Это — не отдельные случаи перегибов, это — узаконенный в районном масштабе „метод“ проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти „методы“ на себе и после приходили ко мне с просьбами „прописать про это в газету“». Шолохов просил Сталина послать в Вешенский район людей, которые «по-настоящему бы расследовали и открыли не только всех тех, кто применял к колхозникам омерзительные „методы“ пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это».

Сталин ответил Шолохову, что его сообщения «вскрывают болячку нашей партийно-советской работы, вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма». Однако вслед за этим Сталин утверждал, что Шолохов не видит «другую сторону», состоящую в том, что «уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района), проводили „итальянку“ (саботаж!)… по сути дела вели „тихую“ войну с советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов» [797].

Представления об отношениях колхозников и государства как о «войне на измор» были изложены в выступлении Сталина на объединённом заседании Политбюро и Президиума ЦИК 27 ноября 1932 года, где он объяснял трудности в поставке хлеба «проникновением в колхозы и совхозы антисоветских элементов», сознательно организующих саботаж, а также тем, что многие сельские коммунисты «слишком идеализируют колхозы» [798].

Приведя эти слова Сталина в речи на объединённом пленуме ЦК и ЦКК (январь 1933 года), Каганович заявлял, что в деревне занимаются вредительской работой и разлагают колхозы изнутри «во-первых, часть невыселенных кулаков; во-вторых, зажиточные крестьяне, перерастающие в кулачество и тесно смыкающиеся с ним; в-третьих, сбежавшие из ссылки и скрывающиеся у своих родственников, а порою и у „сердобольных“ членов партии, имеющих партийные билеты в кармане, а на деле являющихся предателями интересов трудящихся. И наконец, представители буржуазной — белогвардейской, петлюровской, казачьей, эсеровской и прочей интеллигенции… Кулацкое влияние захватило даже отдельные группы сельских коммунистов, руководителей колхозов и станиц» [799].