Власть и политика (сборник)

У народного голосования как способа и выборов, и законодательства есть внутренние барьеры, возникающие из-за его технического своеобразия. Оно дает ответы лишь «да» или «нет». Ни в одном из современных демократических государств оно не наделено важнейшей функцией парламента, состоящей в утверждении бюджета. К тому же народное голосование опаснейшим образом препятствует реализации всех законов, основанных на компромиссе между противоборствующими интересами. Ибо «нет» может быть обусловлено в высшей степени противоположными интересами, если нет средства сбалансировать наличные противоречия в интересах на основе переговоров. Ведь референдуму как раз неведомы компромиссы, на которых в любом современном демократическом государстве с мощными региональными, социальными, конфессиональными и прочими противоречиями его внутренней структуры неизбежно зиждется большинство всевозможных законов. Невозможно предвидеть, как при народном голосовании в современном демократическом государстве с мощными классовыми противоречиями вообще удастся принять налоговые законы иного рода, нежели законы о прогрессивной конфискации доходов и имущества, а также об «огосударствлении». Хотя именно это последствие социалистам, вероятно, показалось бы не слишком ужасным. Однако неизвестны примеры (в том числе и в Америке, и даже в весьма благоприятных условиях швейцарских кантонов с их – благодаря старой традиции – деловито мыслящим и политически вышколенным населением), чтобы находящийся под давлением референдума государственный аппарат эффективно проводил в жизнь такие номинально зачастую очень высокие, отчасти конфискационные налоги на имущество. К тому же плебисцитарные принципы ослабляют собственный вес партийных вождей и ответственность чиновников. Дезавуирование руководящих чиновников посредством отклоняющего их предложения народного голосования, в отличие от парламентских государств, не имело – да и не может иметь своим последствием их отставку. Ибо причины вотума недоверия распознать невозможно, и, в отличие от парламентского партийного большинства, голосующего против правительства, он не вменяет в обязанность отрицательно голосующим массам заменить дезавуированных чиновников руководителями из собственной среды.

Наконец, по мере роста управления экономикой со стороны государственной бюрократии все более фатально проявлялась бы нехватка самостоятельного контролирующего органа, который – как это делают парламенты – требует публичного отчета от всемогущих чиновников и располагает властью привлекать их к ответственности. В качестве средства как отбора квалифицированных чиновников, так и критики их работы, специфическое средство чисто плебисцитарной демократии – прямые выборы и прямое голосование, а тем более – референдумы по поводу отстранения от должности, в современном демократическом государстве совершенно непригодны. И если даже для партийной работы во время парламентских выборов значение денег заинтересованных лиц не столь уж ничтожно, то власть денег и ударная сила опирающегося на них демагогического аппарата в условиях современного демократического государства при исключительном господстве народных выборов и народного голосования колоссально возрастают.