Власть книжного червя. Том 3 (ЛП)

Да, такой вот он человек… Большой ребёнок, выросший, зная лишь искажённую любовь матери, но никогда не получавший реальной помощи, когда он в ней действительно нуждался.

* * *

— Возьми и отнеси в комнату, где будет проводиться чаепитие, — приказал Сильвестр слуге, указывая на ящик, а затем встал.

Когда я тоже встала, Сильвестр продолжил:

— Мне придётся говорить с сестрой о дяде и матери… Будет тяжело.

— Я знаю лишь часть обстоятельств, а потому, если вмешаюсь в ваши семейные дела, то могу лишь больше всё запутать. Поэтому тебе придётся объяснить ей всё самому. Я буду рядом. Пожалуйста, оставайся сильным, — сказала я и поцеловала Сильвестра в щёку, надеясь как можно сильнее поднять ему настроение.

В комнату, где будет проводиться чаепитие, мы направились рука об руку. Там мы сели рядом друг с другом, а Георгина — напротив. Чаепитие началось.

Сильвестр не хотел раскрывать Аренсбаху новые блюда Эренфеста, а потому сегодняшними сладостями к чаю были традиционные медовые пироги с корде. Пропитанные мёдом ягоды корде располагались между двумя слоями теста, и при разрезании такие пироги часто разваливались, из-за чего выглядели некрасиво. Дворяне использовали эту возможность, чтобы продемонстрировать, насколько умелы их слуги, прося красиво нарезать сладости, прежде чем подавать их. Кроме того, умение изящно съесть такой пирог считалось важным навыком для дворянки. Если бы чаепитие устраивала Розмайн, она бы дала указание поварам сделать их маленькими, на один укус, но эти были традиционного размера.

Сосредоточившись на движениях рук, я взяла столовые приборы и ловко разрезала пирог. Затем, чтобы продемонстрировать Георгине, что это безопасно, первой откусила кусочек. В последнее время я регулярно наслаждалась рецептами Розмайн, а потому сейчас испытала некоторую ностальгию.

— Сильвестр, я приехала, чтобы посетить могилу нашего дяди. Как долго ты собираешься заставлять меня ждать, прежде чем отвести туда? — отпив чаю, спросила Георгина, слегка нахмурившись и строго посмотрев на Сильвестра.

В поисках помощи Сильвестр бросил на меня взгляд, но затем сжал кулак и посмотрел в глаза Георгины.

— Наш дядя был казнён как преступник. Могилы нет, потому что граф Грешель, глава его дома, отказался забирать тело, сказав, что у него нет ничего общего с человеком, который несколько десятилетий назад присоединился к храму.

— Казнён? — переспросила Георгина.

Она была проинформирована письмом из храма, что Бёзеванс умер, но не знала подробностей. Во время собрания герцогов мы не распространялись о деталях произошедшего, поскольку не стоило предавать гласности, что один из членов нашей семьи дождался отсутствия ауба, чтобы создать проблемы.

Георгина сжала кулаки и холодно посмотрела на Сильвестра, требуя объяснений. Под её взглядом Сильвестр напрягся и стиснул зубы, но затем глубоко вздохнул и принял суровое выражение, достойное герцога.

— Он был виновен в подделке официальных документов. Не подчинившись моему приказу, он побудил нашу мать подделать разрешение, позволившее дворянину из другого герцогства попасть в город и вызвать беспорядки.

Я видела, как трясся кулак, лежавший на колене Сильвестра, и осторожно накрыла его ладонью. Когда Сильвестр разжал кулак, я переплела наши с ним пальцы и крепко сжала, мысленно говоря, что всё будет хорошо. После того, как я погладила тыльную сторону его ладони кончиками пальцев, напряжение Сильвестра немного отступило.

— Сестра, как первая жена герцога Аренсбаха, ты не можешь не знать, насколько тяжким преступлением является использование печати ауба, пока он отсутствует из-за собрания герцогов, — продолжил Сильвестр. — Надеюсь, ты поймёшь моё решение.

Георгина опустила глаза, тихо вздохнула, а затем медленно подняла голову.

— Несмотря на мою скорбь, я понимаю, что у тебя не было другого выбора, кроме как казнить его. Сильвестр, у тебя сохранились какие-либо его вещи?

— Все его вещи здесь. Можешь взять всё, что хочешь.

— Да, позволь мне забрать их.

Как оказалось, в ящике, который Сильвестр поручил нести слуге, находились вещи бывшего главы храма.

— Внутри также находятся письма, которые ты ему отправляла. Они хранились в храме. На днях Фердинанд доставил мне их.

— Ох, ты их читал? Как неловко, — ответила Георгина, смущённо улыбнувшись.

Затем она аккуратно достала из ящика коробку с письмами и богато украшенную чернильницу.

— Подумать только, дядя использовал её до самого конца, — прошептала она.

Судя по её замечанию, можно было с уверенностью сказать, что Георгина подарила бывшему главе храма эту чернильницу перед тем как выйти замуж. Наблюдая за тем, как она, ностальгически прищурившись, смотрела на чернильницу и нежно касалась связки писем, я подумала, что она выглядит очень любящей женщиной. Её улыбка выглядела настолько нежной, что сложно было поверить, что та неприятная улыбка, которой она одарила Вильфрида, и та холодная, с которой она слушала объяснение Сильвестра, тоже принадлежали ей.