Власть любви

С тихим выдохом девушка отключилась.

Справившись с засовом, Егор дернул дверь на себя. Та нехотя приоткрылась, скрепя заржавевшими петлями, и в нос лугару ударил запах заброшенного жилья. Очень приятный запах на данный момент. Люди здесь если и были, то еще осенью, до того, как наступила зима.

Он внес девушку в домик, состоявший из одной комнаты, и бережно опустил ее на топчан. Замер, согнувшись над ней и судорожно втягивая ее запах. Ее аромат – чуть сладковатый, с фруктовой кислинкой, будто аромат спелой лесной ягоды – наполнил его легкие, вошел в кровь и заструился по венам, по всему телу разнося огонь возбуждения.

Стоять рядом с ней, видеть ее, обонять, иметь возможность потрогать… И при этом сдерживать свое звериное «Я», не давая ему поднять голову.

Зарычав, он отпрянул от девушки.

Она даже не шевельнулась. В полумраке, разгоняемом тусклым светом, лившимся из окна, ее лицо казалось необыкновенно бледным. Круглые щечки, мягкий маленький подбородок, чуть вздернутый нос… Темные полукружья теней, упавших от длинных ресниц.

Егор не мог назвать ее красавицей. На ум приходило другое слово – нежное, мягкое, теплое. Милая.

Да, именно милой и беззащитной она казалась в этот момент, когда лежала перед ним на старом топчане с растрепавшимися волосами, в распахнувшемся полушубке и задранном свитере, из-под которого виднелась узкая полоска оголенного живота.

Эта невинная бледная полоска заставила зверя заскулить, заскрести лапами, в отчаянной попытке уткнуться носом, вдохнуть запах кожи, лизнуть ее…

Егор усилием воли задушил это желание.

Не сейчас. Еще будет время.

Он заставил себя отвернуться. Заставил себя вспомнить о делах насущных и осмотреть сторожку. Единственная комната, совмещавшая в себе и спальню, и кухню, была оборудована каменным очагом, отдельно запиравшейся кладовкой и простой деревянной мебелью. Вполне достаточно для двух-трех человек, застигнутых ненастьем в лесу.

Обычно охотники и лесники, пользовавшиеся сторожками, всегда оставляли в них запас необходимых вещей. Очень скоро Егор нашел спички, дрова, сложенные в очаге, крупы, чай, кое-какую кухонную утварь, а так же одеяла и теплую одежду, которые были сейчас очень кстати. Разводить огонь он не решился. Дым, поднявшись над лесом, укажет охотниками его берлогу быстрее всякого маяка. Но сторожка давно вымерзла: в углах кое-где серебрился иней, единственное окно затянуло морозным узором. Сам лугару холода не ощущал, но вот с девушкой было сложнее. Легкое облачко морозного пара поднималось над ее ртом в такт дыханию.

Поколебавшись, Егор укрыл ее несколькими одеялами, потом взял с полки жестяную кружку, вышел на крыльцо и набрал в нее снега. Вернувшись в домик, поджег керогаз, стоявший на широком столе из нестроганых досок, и поставил кружку на огонь. Рядом положил пачку с чаем. Бросил на девушку хмурый взгляд.

А вдруг она не пьет черный чай? Вдруг, любит зеленый? Или кофе…

Внутренний волк опять заскулил. Теперь его переполняло отчаянное желание угодить своей паре. Понравиться ей. Все его мысли сейчас занимало только одно: не охотники, идущие по следу, не то, каким образом он уйдет от погони, не сложности, которые могут возникнуть в дальнейшем. Он думал лишь о том, что его пара скоро очнется. Он хотел, чтобы она его приняла, чтобы она впустила его в себя добровольно.

Он жаждал увидеть страсть в ее глазах.

Когда она будет лежать под ним и желать, чтобы он взял ее.

Егор стиснул зубы, возвращая себе хладнокровие. Последнее время он дал своему зверю слишком много воли, и тот все чаще стал брать верх над рассудком. Особенно теперь, когда голова кружилась от запаха истинной пары. Когда кровь горячей лавой неслась по венам, заставляя все тело дрожать от возбуждения.

И это возбуждение невозможно было унять.

Взрыкнув, лугару выскочил на крыльцо, в сердцах хлопнул дверями. Упал плашмя в рыхлый снег. Тело было настолько горячим, что снег тут же начал таять, несмотря на мороз. Особенно горячей была та часть тела, что отвечала за произведение потомства.

Горячей и твердой, как камень.

Набрав горсть снега, Егор приложил его к паху. Выругался сквозь зубы. Подобного с ним еще не случалось. Обычно он прекрасно контролировал и внутреннего волка, и инстинкты, и даже свои желания. За триста лет у него было много женщин, но все они были волчицами. В отличие от более лояльных собратьев, Егор, проживший почти полжизни в суровой сибирской тайге, видел в людях только врагов. И секс с человеческими женщинами был для него сродни извращению. Как для человека секс с обезьяной.

И вот теперь он попал в ловушку собственных принципов и убеждений. Говорят же, не зарекайся…

Столько лет он старался держаться подальше от людей и всего, что с ними связано, а теперь оказалось, что единственная женщина, способная принести ему потомство – человек. И, похоже, внутренний зверь не испытывал на этот счет никаких предубеждений. В отличие от самого Егора.

Где-то вдалеке, вспорхнув, застрекотала сорока.

Лугару тут же вскочил, отбрасывая ненужные терзания. Втянул носом колючий январский воздух.

Люди.