Власть маски

— Нет. Это наше личное дело.

— Я могу вам сказать зачем, — возразил Дронго. — Ведь Сильвия умерла несколько месяцев назад, летом, когда было уже поздно делать аборт. Но она, очевидно, настаивала. Легко просчитать, что ребенок был зачат в январе. Как раз тогда, когда вы отдыхали на Барбадосе. Что тогда здесь произошло?

— Не знаю, — со стоном ответила Агнесса, — я больше всего на свете хотела узнать, кто отец ребенка. Ведь мы считали, что отец — сын наших соседей. Но он разбился на своей машине в Чикаго. За месяц до смерти Сильвии. И теперь мы ничего не сможем узнать.

— И ее дневник вы не нашли?

— Нет. Так и не нашли. И ничего не узнали. А Сильвия нам ничего не сказала. Она так странно на нас смотрела.

— Вы были у нее в больнице?

— Да. Мы вместе с Кристин. Моя сестра очень тяжело переживала смерть Сильвии. Я видела, как ей плохо. Даже хуже, чем мне. Хотя, наверное, мне было хуже всех. Лучше бы тогда умерла я, чем Сильвия. Мы были как будто в бреду, целых три дня. Обычная процедура — и такая неожиданная смерть. Никто даже не предполагал. Но у Сильвии это была первая беременность. Мне больно даже вспоминать об этом.

— Тогда зачем вы снова прилетели сюда?

— Меня уговорила Кристин. Она почему-то считала, что я обязательно должна вернуться на остров вместе с ней. Не знаю почему. Но она так все время говорила. У нее была такая навязчивая идея. Я даже немного опасалась за ее рассудок.

— Вы знали, что она болеет?

— Она говорила, что у нее нашли какие-то полипы в желудке. Нет, в кишечнике. И рассказывала про больную печень. Это было так странно, она никогда не злоупотребляла алкоголем. Хотя сестра нашей матери умерла именно от цирроза печени. Вы думаете, что у Кристин было что-то серьезное? Нет. Этого не может быть. Иначе она бы мне рассказала. Обязательно бы рассказала. Она так переживала из-за Сильвии.

— Может, поэтому и не хотела вам рассказывать.

— Что рассказывать? У нее ничего не было. Обычные женские проблемы, которые случаются у каждой женщины в этом возрасте. Вы же меня понимаете. Когда женщине под сорок, начинаются разные изменения. Это неизбежно.

— Вам не приходило в голову, что Кристин могла каким-то образом получить дневник Сильвии и узнать то, что она от вас скрывала?

— Нет. Не приходило. Иначе бы она мне сказала. Я в этом уверена. А почему вы намекаете на болезнь? Вы думаете, что Кристин была так тяжело больна?

— Не знаю. Я поэтому и спрашиваю у вас.

— У нее все было в порядке, — не очень уверенно сказала Агнесса, — но в последнее время ее мучили боли. Я думала, что это связано с изменениями в ее организме.

— Когда вы были в Нью-Йорке, кто был рядом с вами?

— Все. Мы все были вместе. Это была трагедия для всей нашей семьи. Прилетел Уильям, мой сын. Прилетел Юхан, сын Кристин. Мы были все вместе. Только Антонио задержался в Сан-Франциско и не смог прилететь. Даже Юрий был рядом со мной. Я ему была так благодарна, он меня всячески поддерживал и очень мне помогал. Вы знаете, люди просто часто не понимают его. Им кажется, что он такой грубый и невоспитанный. А он чуткий и понимающий человек. Просто у него такие манеры, и с ними нужно мириться.

Дронго подумал, что наконец-то начали проступать слабые контуры будущей разгадки. Но нужно было убедиться во всем до конца. И поэтому, стараясь скрыть свое волнение, он попросил Агнессу:

— Миссис Линдегрен, вы можете дать мне свой мобильный телефон? Только на одну минуту. Мне нужно проверить важную информацию.

— Конечно, — она открыла свою сумочку, достала аппарат, протянула его Дронго. Он быстро просмотрел исходящие звонки. Нет. Она не звонила на виллу. Иначе все было бы слишком просто. Он вернул аппарат Агнессе.

— Что вы там смотрели? — недоверчиво спросила она.

— Одну информацию, уже не имеющую отношения к делу, — честно признался Дронго. — А какой размер обуви вы носите?

— У меня небольшая нога, — удивленно сказала Агнесса, — у Кристин был сорок первый, а у меня тридцать восемь с половиной. И он уже много лет не меняется. Зачем вы спрашиваете? Какое отношение имеет мой телефон и моя обувь к смерти Кристин?

— Я вам все объясню, — пообещал Дронго, — как только разберусь. Так сразу все и расскажу…

Он не успел закончить фразы, когда на веранде появился Линдси. У него был встревоженный и несколько испуганный вид.

— Мистер Дронго, — тяжело дыша, сказал он, — мне нужно срочно с вами переговорить. Это исключительно важно. Прямо сейчас. Вы меня понимаете?

— Я вам больше не нужна? — спросила Агнесса.

— Нет. Спасибо. Извините, что я вас потревожил, миссис Линдегрен, — несколько церемонно поклонился Дронго, — и примите мои самые искренние соболезнования. Я не хотел лишний раз напоминать вам о вашей трагедии. Просто так получилось.

Агнесса, ничего не сказав, повернулась и вышла. Дронго обернулся к визажисту.

— У вас такой вид, словно вы получили невероятную информацию, которой хотите поделиться со мной, — заметил Дронго. — Я прав?

— Да, да, — Линдси оглянулся, — вы даже представить себе не можете, что я узнал минуту назад. Если бы мне сказали, я бы не поверил. Никогда в жизни бы не поверил.

— Что именно?