Власть меча

И еще была военная подготовка. Она иногда месяцами держала Манфреда вдали от семьи, зато он стал одним из самых подготовленных и преданных оперативников немецкого абвера. Он приобрел необычные и разнообразные навыки. Он стал радистом, взрывником, специалистом по легкому оружию; десять раз прыгал с парашютом, причем пять из них в темноте, и умел пилотировать легкий самолет; отлично разбирался в шифровании и кодах; без промаха стрелял из ружья и пистолета, стал мастером рукопашного боя и подготовленным убийцей, отточив тело и ум, как острую бритву. Он изучил искусство убедительных выступлений на публике и правила риторики; он прекрасно разбирался в политических и военных структурах Южной Африки и знал все уязвимые места и как их использовать. Теперь он был готов ко всему, что он и его хозяева могли предвидеть при осуществлении возложенной на него миссии. Он знал, что такая возможность, которая теперь была дана ему, – возможность творить историю и перевернуть отвратительный мировой порядок – выпадает одному на миллион. Ему предложили возможность величия, и он знал, что достоин такого вызова.

– Да, – ответил он по-немецки командиру подлодки. – Я узнаю ориентиры.

Однажды он провел на этом малонаселенном побережье юго-восточной оконечности Африки счастливые, беззаботные каникулы. Здесь семье Рольфа Стандера принадлежали пять тысяч гектаров и пять миль этого побережья.

Манфред и Рольф рыбачили на этом скалистом берегу, вытаскивали из пенного зеленого прибоя, который обрушивался на черные скалы, больших серебряных кобов[90]. На этих невысоких каменистых холмах среди цветущего вереска и великолепной дикой протеи они охотились на пятнистых антилоп-гуиб. В этой тихой бухте, окруженной кольцом гладкого желтого песка, они плавали нагишом, а потом лежали на песке и говорили о будущем и о своей роли в нем. Здесь, под холмами, блестевшими в последних лучах солнца, белели стены небольшого коттеджа, в котором они жили.

– Да, – повторил он. – Это место встречи.

– Подождем условленного часа, – сказал командир и приказал убрать перископ.

Подводная лодка лежала в темных водах в двадцати метрах под поверхностью, по-прежнему в двух милях от берега, выключив двигатель, а снаружи солнце скрылось за горизонтом, и на африканский континент опустилась ночь. Манфред прошел по узкому коридору в крошечную каюту, которую делил с двумя младшими офицерами, и начал последние приготовления к высадке.

За недели после выхода из Бремерхавена он возненавидел это зловещее судно – тесные помещения и близость других людей, движение, непрерывную дрожь двигателей. Он так и не смог примириться с мыслью, что заперт в железный ящик глубоко в холодных водах океана, ему была ненавистна вонь дизеля, и масла, и других людей, запертых вместе с ним. Всей душой ему хотелось вдохнуть чистый ночной воздух и ощутить на лице горячее африканское солнце.

Он быстро снял белый свитер и синий морской бушлат и переоделся в потрепанную одежду обычного африкандера-селянина, арендатора или бедного белого скваттера. Он сохранил темный загар, приобретенный во время тренировок в горах, отпустил волосы так, что они падали на воротник, и казался на много лет старше, оттого что отрастил густую кудрявую бороду. Сейчас он посмотрел на себя в маленькое зеркало, укрепленное на переборке.

– Меня никогда не узнают, – вслух сказал он. – Даже родная семья.

Он выкрасил волосы и бороду в черный цвет, под стать бровям, а его нос стал кривым и более крупным. Он так и не сросся правильно после того, как в олимпийском финале американец Сайрус Ломакс сломал его; на одной из бровей виднелся шрам. Манфред ничуть не походил на молодого светловолосого спортсмена с чистыми, четкими чертами, который уплыл из Африки пять лет назад. Он надвинул на глаза потрепанную, в пятнах, широкополую шляпу и довольно кивнул своему отражению, потом отвернулся от зеркала и встал на колени, чтобы достать оборудование, спрятанное под койкой.

Оно было упаковано в резиновые водонепроницаемые контейнеры, заклеенные липкой лентой. Манфред проверил каждый пронумерованный пакет из своего списка, и моряк отнес все это к трапу, который вел в коническую надстройку подводной лодки.

Манфред взглянул на часы. Оставалось достаточно времени, чтобы наскоро поесть. Потом он будет готов. Боцман вызвал его из камбуза, и Манфред с набитым ртом торопливо прошел в рубку.

– На берегу огни.

Капитан отошел от перископа и знаком предложил Манфреду занять его место.

Снаружи было темно, хоть глаз выколи, и Манфред сразу увидел три бакенных огня: по одному на краях залива и еще один на защищенном берегу.

– Правильный сигнал распознавания, капитан. – Он распрямился и кивнул. – Надо подняться на поверхность и ответить.

Под грохот и шипение сжатого воздуха, прочищавшего баки погружения, лодка, как Левиафан, поднялась из темных вод на поверхность.

С ее корпуса еще не стекла пена, а капитан и Манфред уже поднялись по трапу на мостик. Ночной воздух был сладким и холодным, и Манфред глубоко вдохнул, всматриваясь через бинокль в темные очертания берега.