Власть мертвых

Во время разбирательства он еще мог сохранять видимость спокойствия, но в день оглашения приговора почти потерял самоконтроль. Он чувствовал скачки давления, жалел, что постыдился попросить у дежурной таблетку валидола, из последних сил боролся с приступами тошноты. Стоило огромного труда остаться на месте, когда он услышал среди прочих ничего уже не значащих слов «с освобождением в зале суда».

Радостные возгласы, суматошные объятия оглушили, опьянили, как неразбавленный спирт, и стихли в коридорах у поста охраны, где нужно было дожидаться решения, ставить свою подпись на бумагах и выполнять какие-то еще механические движения, слишком напоминающие ритуалы запутанных сновидений, обрывки чужого кошмара. Марков и Казимир, как и обещал Фридман, приговоренные к штрафам, уехали сразу после оглашения. Карпцов остался — договаривался о чем-то с прокурорскими, читал решение, объяснял Георгию порядок действий, сопровождал на пост и к выходу из здания. Потом, у дверей, протянул руку и улыбнулся.

— Иди, я тут закончу. Сын тебя ждет.

Солнце заливало весенним светом двор, заставленный машинами, закатанный асфальтом вплоть до узких газонов, где не росло ни деревца, ни куста. Максим, спокойный и неулыбчивый, стоял возле джипа. Они обнялись. Бывший сменный водитель Георгия Марат, когда-то тоже отсидевший год или полтора за драку с поножовщиной, двумя руками пожал протянутую ладонь.

— Хорошо выглядите, Георгий Максимович, как с курорта.

— Только что без сувениров.

— Ага! — кивнул водитель, улыбаясь во весь рот. — Известно, какие оттуда сувениры.

Георгий все еще чувствовал слабость, но голова удивительным образом вдруг стала ясной, как после обморочного сна.

Они поехали мимо Таврического сада, по Литейному, по Невскому, и он с чувством радостного узнавания смотрел из окна машины на освещенный ясным предзакатным светом город. Проспект словно приветствовал его, обнимая по-дружески. Это было хорошо и странно, как вернуться в прежнюю жизнь, словно и не было двух лет в тюрьме, а только привиделось неприятное. Он испытывал давно забытое ощущение телесного счастья. И даже ноющее чувство голода — он ничего не ел весь день — лишь добавляло к эйфории яркие ноты. Теперь он мог забыть о распорядке еды и сна, предопределенном чужой, равнодушной силой.

Максим повез его в ресторан. Ужинать вдвоем с сыном было тоже странно и хорошо. Георгию хотелось шутить, усмехаться чужим шуткам; он говорил:

— Тюрьма учит только одному. Понимаешь, что без хорошего стейка и рюмки коньяка существование человека теряет смысл… Твоя тетка и моя жена изобрела универсальный способ, как сделать из мужчины монаха, заставить гулять и питаться по часам, заниматься спортом и самосозерцанием. Надо засадить его в тюрьму.

Сын вглядывался в его лицо, как смотрел когда-то в детстве, словно пытаясь ответить на какие-то важные для себя вопросы.

— Я уже давно совсем не пью алкоголь. Извини. Наверное, нужно придумать какие-то ободряющие слова, но я не уверен, что ты хочешь это слышать.

— Расскажи, как ты живешь, — попросил Георгий с искренним интересом.

Максим откинулся на стуле.

— В последнее время у нас много нового. Преодолеваем репутационные потери, как говорят маркетологи. Хорошо пошли смежные направления — демонтаж, переработка строительных отходов…

— Наверное, это не самое важное. Мне хочется знать, как вообще твоя жизнь? Что за история с Таней? Что у тебя происходит?

Максим опустил глаза.

— Собирался сообщить тебе, не было случая. Я, по-видимому, скоро женюсь. Она студентка, москвичка. На следующей неделе должна приехать в Петербург, я вас познакомлю.

— Что ж, отлично, — улыбнулся Георгий, про себя отмечая внезапную напряженность всей его позы. — Хорошая девушка? Ты давно с ней знаком?

— Да, мы встречаемся больше полугода. Это Кристина, старшая дочь Владимира Львовича.

Георгий испытал неприятное удивление. Он знал от Маркова и Карпцова, что Максим ведет проекты для компании Володи, но ему не приходило в голову, что сотрудничество зашло так далеко. Мысленно он перескочил препятствие: «Пусть сам решает, взрослый человек».

Совсем не хотелось думать о сложном. Важнее было простое и главное — свободен, здоров, снова пьян давно забытой ресторанной сытостью, готов к свершениям, какой бы призрачной ни казалась ему эта перспектива еще несколько часов назад.

— Что ж, любопытные новости. Мы еще поговорим… Конечно, это твой выбор.

Улыбчивая молоденькая миловидная официантка, по виду студентка на вечерней подработке, предложила выбрать десерт. Георгий с удовольствием задержал взгляд на свежем, ясноглазом лице.

— Пожалуй, можно попробовать вот это, с клубникой.

— Изменяешь своим пристрастиям? — не удержался от иронии Максим.

— Скорее, очистился от страстей постом и молитвами, — усмехнулся Георгий и тут же почувствовал желудком всю огромную усталость этого дня.