Власть над душой (СИ)

— Рон, подойди сюда! Помоги мне перенести Гарри на диван! Видишь, ему плохо! — воскликнула Гермиона, взглянув на Рона.

Он не двинулся с места, застыв каменным изваянием.

— Рон! Что ты дуешься! Иди сюда сейчас же! — возмутилась девочка.

Рон почувствовал, будто что-то внутри него дрогнуло. Он дёрнулся было, но остался на месте.

Во взгляде Гермионы обозначилось пока ещё не оформленное понимание. Губы её задрожали.

— Перестань! Что с тобой, Рон? Ты что…

Её глаза расширились, а рот изумлённо приоткрылся. Наивно глядя на сердитую долговязую фигуру, девочка порозовела, словно распустившийся бутон юной розы.

Но она тут же нахмурилась и ещё более сердито произнесла:

— Ты будешь мне помогать или нет? Рон, хватит строить из себя ревнивца!

Вспыхнув багровым цветом, Рон сорвался с места и стремительно подошёл к друзьям.

Осталось ещё совсем немного — всего лишь какие-то три-четыре шага. Но как медленно она идёт.

Рыжие волосы спускаются на худые острые плечики, тонкие пальчики железной хваткой сжимают волшебную палочку. Она не чувствует страха.

Все чувства лёгкой золотящейся паутинкой улетели прочь. Далеко. И когда они вернутся, наступит боль, красным цветом заливающая горизонт…

Шаг…

Нет ничего, кроме жажды убийства…

Вперёд и только вперёд…

Гермиона и Рон помогли Гарри подняться на ноги. Он, поднявшись с ковра, взъерошил волосы и поправил очки. Его изумрудные глаза до сих пор были затуманены болью, а руки, теребившие пижаму, дрожали…

— Как ты? — встревожено спросил Рон.

— Нормально…

— Шрам болит?

Отпечаток ревности испарился, оставив лишь тонкие царапины. Теперь за друга можно волноваться. Теперь, когда маленькие пальцы дрожат в твоей ладони.

Рон держал Гермиону за руку. Она словно и не замечала этого, глаза её были равнодушны, а сердце стучало как сумасшедшее.

Гарри скользнул взглядом по сплетённым пальцам друзей, застывшим в трепетном соединении. Жар их ладоней передавал пламень сердец.

— Немного побаливает, — спокойно ответил он, будто не видя очевидного.

Душная пустота, заволакивающая слепой разум. Глаза видят и не видят одновременно.

Марионетка, ловко движимая вперёд искусным кукловодом.

Перед мысленным взором упала мутная пелена.

«Перо феникса…» — механические слова срываются с заледенелых губ.

Голос холодный и безжизненный, застывающий кристаллами в студенистом воздухе.

Ноги, худые и белые, делают деревянные шаги — на то она и кукла.

Портрет Полной Дамы неслышно отъехал в сторону, открыв круглый проём в стене.

Джинни шагнула вперёд.

— Джинни? — от изумления Гермиона выпустила руку Рона.

Гарри резко обернулся. Его лицо резко подёрнулось мертвенной бледностью, едва он взглянул на маленькую тонкую фигурку с отсутствующим взглядом.

— Джинни, что ты… — Рон тут же замолчал, заметив резкое движение руки Гарри.

— Молчи, — шепнул тот.

Джинни стояла, не двигаясь.

— Убей, сколько можно ждать! .. УБЕЙ!!! Что ты ждёшь!

Смертельный холод разлился в груди при взгляде на молниеобразный шрам под растрёпанной чёрной чёлкой. Игла ненависти кольнула в сердце, а по венам горячей волной прокатился сладкий яд…

Остекленевшие глаза, в которых неподвижно замерли сузившиеся зрачки, в упор смотрели на Гарри.

— Гарри Поттер… Мальчик, Который Выжил… — зловещее шипение вытекло из недвижимых уст девочки.

Гермиона испуганно вскрикнула. Гарри стоял прямо, чувствуя, как голову разрывает от боли, пульсирующей и разбивающейся на осколки, вместе с кровью впивающихся в виски. Шрам снова пронзило огнём.

— Джинни, — он сказал это непроизвольно.

— Джинни здесь нет, — произнёс насмешливый голос. — Здесь есть только слепо повинующаяся мне служанка.

Гарри, Рон и Гермиона испуганно оглянулись в поисках произнёсшего эти слова.

— Вы не видите меня…

Леденящий душу смех разбился о каменные своды. Пальцы Джинни крепко сжали волшебную палочку.

— Реддл? — крикнул Гарри.

Обломки догадок собрались в устрашающую мозаику.

— Ты догадлив!

Снова сатанинский хохот, застывающий острым льдом.

— Где ты? Покажись!!!

— Не могу, малыш Гарри — да тебе это и не поможет…

Джинни стала шагать вперёд, медленно, неотвратимо. Только в этот момент, глянув на волшебную палочку в поднимающейся руке Джинни, он вспомнил, что свою оставил в спальне…

Джинни шагнула вперёд. Ей было всё равно. Кто этот странный мальчик, которого она любила и ненавидела одновременно?

Любила? Разве? Что за странное слово — слово, непонятное её Хозяину, а значит, непонятное и ей… Ненавидела? Может быть… Но что это? Неужели сладковатая ноющая боль где-то с правой стороны — это ненависть? И неужели именно из-за этого странного ощущения убивают? Непонятные мысли, сплетающиеся в странный витиеватый узор — ей не уяснить…

— Убей! .. УБЕЙ!!! ДЕЙСТВУЙ! — шептал голос.

Вот он — последний шаг. Рука, не дрогнув, поднимается вверх, всё внутри заходится от радости — или от горя?

— НЕТ!!! — крик Гермионы разрывает ночную тишину.

— ДЖИННИ!!! СТОЙ!!! — Рон надрывается и кидается вперёд, в несбыточной надежде спасти друга.