Власть. Новый социальный анализ

В этом рассказе есть несколько примечательных черт. Геродот был человеком богобоязненным, совершенно лишенным всякого цинизма, и он высоко оценивает спартанцев, послушавшихся оракула. Однако он предпочитает Спарте Афины, а в афинских делах выступает против Писистратидов. Тем не менее он указывает на то, что именно афиняне ответственны за взятку, причем никакого наказания не обрушилось ни на эту успешную партию, ни на пифию за их нечестивость[14]. Алкмеониды играли важную роль и во времена Геродота; собственно, наиболее известным из них был его современник Перикл.

Аристотель в своей книге «Афинская полития» представляет эту сделку в еще менее выгодном свете. Храм в Дельфах был уничтожен огнем в 548 году, а средства для его восстановления собирали по всей Греции Алкмеониды. Они – как признает Аристотель – использовали часть собранных средств для подкупа пифии, а выплату остальных средств поставили в зависимость от свержения Гиппия, сына Писистрата, что позволило им перетянуть Аполлона на свою сторону.

Несмотря на подобные скандалы, контроль оракула в Дельфах оставался вопросом настолько большой политической важности, что мог стать причиной серьезной войны, названной в силу ее связи с религией «священной». Но впоследствии открытое признание того факта, что оракул подчиняется политическому контролю, подтолкнуло к распространению свободомыслия, которое в итоге позволило римлянам, не совершая святотатства, разграбить греческие храмы, лишив их почти всего богатства и авторитета. Такова судьба большинства религиозных институтов – рано или поздно они начинают использоваться смелыми людьми для мирских целей, а потому они уничтожают то самое благоговение, от которого зависит их власть. В греко-римском мире этот процесс был более гладким и прошел без тех потрясений, что бывали в других частях света, поскольку религия там никогда не обладала той же силой, что в Азии, Африке или средневековой Европе. В этом отношении единственной аналогией Греции и Риму представляется Китай.

До сего момента мы занимались только религиями, пришедшими из глубокой древности, историческое происхождение которых неизвестно. Однако почти повсюду им на смену пришли религии, созданные их основателями; единственные важные исключения – синто и брахманизм. Начала старых религий, а также тех, что антропологи встречают у современных дикарей, совершенно неизвестны. Как мы отметили, у наиболее примитивных дикарей не существует четко выделенной касты священников; похоже, что первоначально священнические функции были прерогативой стариков, особенно тех, что казались мудрыми или владеющими искусством черной магии[15].

С развитием цивилизации во многих странах чиновники стали все больше обособляться от остального населения, приобретая все больше власти. Будучи хранителями древней традиции, они консервативны, тогда как в качестве обладателей богатства и власти они начинают проявлять все больше враждебности или безразличия к личной религиозности. Рано или поздно вся система ниспровергается последователями того или иного революционного пророка. Будда, Христос и Мухаммед – наиболее важные в историческом плане примеры. Власть их последователей сначала была революционной и только постепенно стала традиционной. В этом процессе они обычно поглощали значительную часть старой традиции, которую в формальном смысле когда-то свергли.

Новаторы – религиозные и светские – по крайней мере те, кто добился действительно долговременного успеха, апеллировали, насколько могли, к традиции, и делали все, что только можно, чтобы минимизировать элементы новизны в своих системах. Обычный план – изобрести более или менее вымышленное прошлое и сделать вид, что ты восстанавливаешь институты этого прошлого. Во Второй книге Царств (глава XXII) нам говорят, что священники «нашли» Книгу Закона, а Царь заставил «вернуться» к соблюдению ее положений. Новый Завет апеллировал к авторитету Пророков; анабаптисты – к Новому Завету; английские пуритане в секулярных вопросах апеллировали к гипотетическим институтам, существовавшим в Англии до Нормандского завоевания. Японцы в 645 году «восстановили» власть микадо; а в 1868 году – конституцию 645 года. Многие бунтовщики начиная со Средневековья и заканчивая 18 брюмером «восстанавливали» республиканские институты Рима. Наполеон «восстановил» империю Карла Великого, но это восстановление казалось уж слишком театральным трюком и не смогло произвести впечатления даже в ту, риторически настроенную эпоху. Это лишь несколько случайно выбранных иллюстраций того уважения, которое даже величайшие новаторы питали к силе традиции.