Власть нулей. Том 1

– Есть офицеры, а есть офицерьё, – разъясняет ей Серый. – Это тоже разные вещи. Был такой офицер Лермонтов. Всего ничего парень прожил, а зарекомендовал себя как храбрый солдат, художник, поэт, музыкант. Был такой офицер Колчак, был капитан третьего ранга Маринеско. Элита! А офицерьё – это клоны Анатоля Курагина из «Войны и мира». Их кроме пьянок и блядок мало что в жизни интересует, и они очень любят матерно горланить, что на таких Русь держится. Поняла?

– Ага. А ты-то кто? – отряхивает своё пальтишко Марина.

– Тебе не всё равно? – выливает из ботинка воду Серёга.

– И то верно. В армии трудно, потому что грядёт эпоха индивидуалистов, зацикленных на детских обидах. Кому-то папа в пять лет велосипед не купил, кого-то мама рано из коляски вынула, кто-то в начальной школе на учительницу злобу затаил из-за низкого бала за его мазню в прописях. По жизни ходят такие обиженные и отрабатывают свои сопливые обиды на окружающих. Вот и вся дедовщина.

– Не дедовщина, а неврастения какая-то. В мои годы солдат так не переклинивало, чтобы уши кому-то отрезать или ещё чего похлеще. А сейчас отморозки вместо призывников: спирт лакают с детского сада, со школы клей нюхают, не учатся, не развиваются. Нашему поколению родители не позволяли квасить и таскаться с ранней юности, а теперь детей мало, вот им и потакают во всех глупостях. Родят одного хлюпика на десять взрослых особей и трясутся над ним всем миром. Вырастает из него то ли человек, то ли водоросль. Поэтому новое поколение такое и чахлое, болезненное. Мамушки над своими дитятками трясутся, каждого микроба с них сдуют, а они всё одно загибаются. Над дефицитом всегда трясутся. Это нас воспитывали по системе Макаренко «завтракать будете в ужин», а сейчас бы целое ток-шоу залудили по этому поводу. Нам говорили, что мы – собственность государства, которое имеет право распоряжаться нами по своему усмотрению, а теперь сказки рассказывают, что люди – это граждане государства, обладающие правами и свободами. В результате такие призывники пошли, которым кроме швабры ничего доверить нельзя – сломают или пропьют в сей же час, они только так свободу и свои права понимают. Теперь повсюду тесты какие-то проходят. Война начнётся, а они будут галочки в тестах ставить, дабы выяснить, кто годится в артиллерию, а кому от мамы дальше десяти шагов не отходить, не то и вражескую армию придётся подключать для его спасения.

– Ха-ха-ха!

– Точно вам говорю! Скоро таких хлюпиков большинство будет. Мамушки нарожают в полном одиночестве от алкашни какой-нибудь… Маринка, а чего ты, кстати, не рожаешь?

– И не собираюсь!

– А чего так?

– Чего мои дети здесь увидят? Вот эту грязь, которую ещё наши предки ногами месили? Школу хотят закрывать из-за аварийного состояния, библиотеку мою чуть не закрыли, да нашлись добрые люди – заступились. За последние двадцать лет ни одного нового здания не было построено, так что теперь даже моя избушка на курьих ножках кому-то понадобилась. На днях в районной газете написали, что только к десятому году мы сможем выйти на показатель один квадратный метр на человека. Это в России-то с её территорией люди какие-то метры получить не могут!.. И с такой фанаберией эту галиматью пишут, что, дескать, в других областях и такого кайфа не предвидится. Во как! И ничего тут не изменится. Одна болтовня: будет вам то и даже это, только плодитесь, суки, а то солдаты и рабы заканчиваются. Нашим прадедам коммунизм к восьмидесятому году прошлого века обещали, а даже мы его не увидим. Европа с Америкой его спокойно построили, пока наши дураки друг друга уничтожали. Теперь мы даже до капитализма не дотягиваем, скатились куда-то в феодализм, когда к сильным мира сего ходишь как к удельным князьям на поклон, дабы они соблаговолили на нас, на холопов, обратить взоры свои.

– Слюшай, аполитично рассуждаешь, аполитично, – Серёга пародирует голос товарища Саахова. – И это в тот момент, когда мы не рассчитались с государством по поголовью скота. Вот если война начнётся, а территория страны практически не заселена, кто врагу отпор даст?