Власть нулей. Том 1

– И у вас ничего окромя этих страданий не осталось, поэтому вы ими и размахиваете, как флагом, – огрызалась дерзкая молодёжь.

– А как же?! – взрывался пенсионер Глеб Гермогенович. – Почему мы жили, как тягловый скот, а вам теперь и асфальт подавай, и даже фонари на улицах? За что это вам? Мы страдали, а вы хотите всё получить за наши страдания.

Так и щеголяют своими горестями, как орденами. Асфальт и освещение улиц для них – это всё.

Однажды в городской бане старухи ругались за сидячие места:

– Я войну видела, а ты чего видела? Ты и сотой доли моих страданий не видела!

– Зато я в колхозе на току работала. Знашь, что это такое? Знашь, когда шкура с ладоней сходит, и глотку трухой от зерна забивает, что и дышать не можешь?

– Не знаю, и знать не жалаю! Тоже мне, тетерев на току выискался… Зато мы голодали!

– А мы замерзали!

– А мы умирали!

– А мы погибали!

– А мы при Хрушшове ваще без зарплат работали!

– А мы при Шталине в лагере пять лет сидели только за то, что в нашем подъезде враг народа жил!

– А я… а я Ленина видела!

И все расступились перед той, которая якобы Ленина видела. Как будто это такой ужас, видевшим который льгота на сидячее место в старой покосившейся бане с облупившимися стенами положена безоговорочно.

Эти страшилки, кто больше хлебнул лиха, в России передаются из поколения в поколение, как единственное наследство людей, у которых ничего кроме лишений и страданий нет. Это «богатое наследство» надо непременно передать детям, внукам и правнукам, чтобы знали они, дармоеды, как их предки на фоне оргий жирующей элиты жрал жёлуди во имя мира на земле. Хотя мир так и не наступил. А соревнование, кто больше говна съел во имя великой цели, исключает уважение и понимание между поколениями, потому что «гусь свинье не товарищ».

У каждого поколения граждан России есть фирменный набор самых ярких шокирующих угроз их выживанию. Даже не эпизодов жизни, а именно выживания. Они лучше всего запоминаются – таково свойство шока. Они даже не запоминаются, а отпечатываются в памяти, врезаются в неё раз и навсегда. Для наших прадедов это были Революция и Гражданская война. Для дедов – Военный коммунизм, Коллективизация, Великая Отечественная, Сталинизм. Для поколения родителей – послевоенный голод, Холодная война, дефицит на всё и вся. Нам в эти ужасы уже вписали Перестройку и что пока просто называют «девяностые годы». В них было много чего: повышение цен в десятки тысяч раз за пару лет, государственные перевороты, гуманизм к преступникам, равнодушие к их жертвам, защищённые законом работодатели, не желающие платить зарплаты своим рабам, разрешённые законом проституция и порнушка, обоснованные законом деноминации и дефолты, массированная пропаганда алкоголизма и деградации, несанкционированные митинги, санкционированные пикеты, раздача свобод и суверенитетов, а потом кровавые войны с теми, кто взял их себе «слишком много», бандитизм, терроризм, заказные убийства и прочие прелести «освобождённого от советской кабалы» общества. Будет, чем новое поколение попрекнуть.

У многих эта непроизвольная передача упрёков закреплена словно на генетическом уровне. Даже представители моего поколения уже подают голосок в перечислении своих страданий, наслушавшись в юности по самое не хочу от старших про котлеты из лебеды и собирание дымящихся кишок на поле боя. Теперь сами пробуют «грызть» своих подрастающих детей: «Ты харю-то не вороти от еды, гадёныш. Я в твои годы землю жрал, сутками за мылом и спичками в очередях стоял, годами чай без сахара пил, по полтора года без зарплаты работал. А вы, сволочи, привыкли на всём готовом жить, как у Христа за пазухой» и так далее в том же духе. Некоторых тридцатилетние уже могут выдавать ахинею типа: «Зато мы турецкого султана победили!». Как оправдание какое-то. И орёт об этом, сидя в рванине посреди такого срача, что и тараканы не выдержали: разбежались. Нет, чтобы навёл элементарный порядок в настоящем времени, хотя бы пуговку на штанишках пришил – согласитесь, глупо выглядит такой «герой» без пуговки в центре. Вся их жизненная философия сводится к мысли «дайте нам какой-нибудь подвиг прошлого, а заниматься сегодняшним днём скучно и тягостно». Нам бы подвиг, чтобы кровушку пролить. Чтобы потом иметь полное право больше ничего не делать, а только на завалинке сидеть и ныть: мы искупили свою вину перед теми, кто нас упрекал, что мы не страдали.