Власть оружия

  Йоля вернула оружие Макару, тот сердито вырвал "шершень", пробурчал что-то неразборчиво. Злился, оно и понятно. Работники пошли со стены, только двое с оружием остались у ворот, да караульные на вышках. Внизу Игнаш отыскал взглядом Ористиду:

  - Стол накрывай, как полагается. Сейчас оружейников принимать будем.

  - С благодарностью? - уточнила та.

  - С большой. Сама ж видишь, как они подъехали, очень даже удачно поспели.

  - Это ты их, дядька Мажуга, удачно завлек, - не преминула вставить Йоля. - Они, поди, не знали, что у нас заваруха готовится, а ты вчерась нарочно переговорщика накрутил, чтобы этот Асташка нас стращать аккурат нынче заявился.

   - Как есть заноза, - Игнаш глянул на Ористиду, - видала? А вот что мне, Йоля, понравилось, что ты сказала "нас". Это правильно.

  - Какое еще "нас"?

  - Что Асташка "нас" стращать будет, не меня, а нас. Правильно сечешь.

  - Это я случайно. Само вырвалось. А вообще я все равно сбегу.

  Ористида фыркнула и пошла готовиться к встрече гостей. Тем временем колонна харьковчан подкатила к подножию холма, каратели стали разбивать лагерь, головная машина поползла к воротам. Гостей уже ждали, ворота распахнулись, едва бронированная громадина взобралась на холм. Чудище фыркнуло напоследок выхлопом и замерло, уставившись толстым орудийным стволом в окно второго этажа.

  Мажуга остановился напротив кабины, Йоля держалась у него за спиной и разглядывала броневик. Передок вроде обычный, разве что клепаной броней обшит, кузов длинный, с высокими бортами, в бортах узкие прорези. Позади кабины приподнята орудийная площадка, также прикрытая листовой броней.

  - Восемьдесят восемь миллиметров, - со знанием дела оценила Йоля. - Я такие видала уже.

  Дверца кабины распахнулась, на землю тяжело спрыгнул Самоха. Встал, покачиваясь, огляделся. Следом выбрался Курчан.

  - Ну, с прибытием, что ли, Самоха, - поздоровался Игнаш, - и ты парень, тоже в походе нынче?

  - Тусклого солнца, хозяин, - буркнул толстяк. - Не дают мне, видишь, спокойно сидеть. Раз, говорят, ты в деле увяз, ты его и распутывай. Ну и Курчана тоже снарядили, командиром колонны. Пусть проявит себя молодой по воинской, то есть, части.

  Кудрявый пушкарь кивнул. Непонятно было, рад он такому назначению или нет. Вообще-то, этих двоих цех в поход снарядил, чтобы некого было призренцам расспрашивать насчет убийства.

  Взгляд Самохи скользнул по дому, по добротным постройкам во дворе, остановился на Йоле.

  - А ты неплохо тут устроился, Игнаш, есть, за что с Астахом спорить. Только что ж ты меня подводишь-то? Что ж не сказал, что ты за прокладку трубы плату требуешь? Вот токо щас переговорщик евоный мне объяснил.

  - А ты меня и не спрашивал. Слушай, гость дорогой, что ж так на дворе стоять, идем в дом, за столом все и обсудим. Идем, Курчан. Моя хозяйка на стол уж собирает.

  Самоха махнул рукой:

  - И то верно. Что ж, веди к столу, красавица, - это он к Йоле обращался.

  - Да ты не узнал ее, что ли, Самоха? - Ржавый ухмыльнулся - Двух дней не прошло, как самолично в шкафу запирал, и уже забыть успел. Оно и понятно, что поныне не женился, нет у тебя подхода к бабам, равнодушный ты к ним.

  Пушкарь захлопал глазами. Курчан тоже удивился, аж рот приоткрыл - вспомнил давешнюю замарашку.

  - Вот эта, что ли? Что ж ты с ней сделал, Игнаш, а?

  - Дык из Харькова увез, что. У вас там темно, а красоте солнышко требуется.

  Йоля хмуро поглядела на приезжих и отступила Мажуге за спину - вот еще, смеются над ней! На себя бы поглядели сперва. Хотя удивление Самохи казалось настоящим. Чего ж с ней за один-то денечек сталось, что не узнают пушкари?

  На крыльцо вышла Ористида. Услышала конец разговора и не преминула свое слово вставить:

  - Помыли мы ее и в чистое одели, дык расцвела девка. Мажуга, не держи гостей на дворе, к столу веди. Бабы вмиг все спроворят, а уж водку я из погреба сама принесла.

  Йоля хотела укрыться куда-нибудь, спрятаться от всех, но Мажуга не позволил - повел с гостями за стол. Прошли темным коридором, оказались в светлой горнице. Так эту комнату Ористида назвала, а так Йоля слова "горница" и не слыхала прежде. Вдоль горницы стоял длинный стол, скатерть белая, посреди - бутыль, вокруг миски, ложки. Сели по одну сторону пушкари, по другую - Мажуга с Йолей. Ористида за стол не села, пошла распоряжаться. То и дело подходили мажугины работницы, вносили миски с разносолами. Игнаш тут же откупорил бутылку:

  - Ну, гости дорогие...

  - Нет, ты постой наливать! - запротестовал Самоха. - Ты мне сперва скажи, почто меня дураком выставил? Я астахову переговорщику: чего, говорю, на Мажугу насели? Он же добром согласен был уладить! Что вы, говорю, мутафагово отродье!.. А он...

  Игнаш будто не слышал - налил водки в стаканы, поднял свой.

  - Давай, Самоха, не отставай. И ты, парень, тоже. Завтра с утра в поход выступим, до той поры нужно будет протрезветь. Раньше хмель придет, раньше и выветрится.

  Самоха, ворча и отдуваясь, взял стакан. Йоле Игнаш наливать не стал.

  - Тебе водки не пить, тоже правило. Поешь, - потом шепнул украдкой, - сиди, слушай, запоминай.